валенки, платок. На руке – ридикюль (презент няньке от грандмаман). Бодрая бабка. В горле её речь, готовая на выход. Платок и очки без диоптрий (украдены на телевидении) не роняет в транспортной давке. Но некая тень, дуновение беды около дровяника, когда, ёжась от холода, Бабка Ёжка обратилась Добрым Молодцем.
…Ну, вот ведут! Да прямо на волю! Настроение наподобие температуры прыгает. Не отменили! «Рафик», как на телевидении. И в этом нормальном автомобиле они едут на эксперимент. Войдя в роль, пребывает в ней и тогда, когда они у «Кошкиного дома», где Лелька Зайцева с пятью питомцами. У неё наверху в квартире ни крыс, ни зайцев.
Мягкий ветерок. Вдыхать и вдыхать, проветривая лёгкие от тюремной духоты на людной улице. Троллейбус мимо. Охранники не в кадре. Руки – в карманах, не в наручниках. Двое «коллег» по бокам. Заказ фотографии для альбома. «Мишель в кругу друзей-юристов», – будет наивный комментарий грандмаман.
Подвал во мраке.
– Рубильник левее! – Он установит фонари!
Работал на предприятиях во Дворцах культуры. В одном любительская киностудия. На плёнку и концерты, и трудовые будни! Как-то укладывает макеты револьверов в рюкзак, а директор клуба тут как тут: «Пойман ворюга!» В милицию не отдают, но увольняют. Банальный финал его работ в культурных центрах города, где театры, он на главных ролях, но мелкая кража и – на выход… Но не в темницу.
Тайник у прокурора в клети! Шутки ловкого Мишутки. Хохочут. Кроме фотографа. Они не принимают на равных этого дедка! Михалыч, да Михалыч. И сам чуть так не назвал.
– Тут кто-то! – говорит один.
– Да крыс полно. Как-то вдвоём с Лелькой… Ха-ха-ха!
Именно благодаря ей он помощник оператора. Бывало, оформят то в цех, то дворником, а работает в клубе и.о. худрука. Один звонок её папаши в отдел кадров, и встречают с объятиями, которых ждёт и Лелька, бегая за ним под хохот киногруппы. Ну и ну! Юристы работают с её папой! Опять хохот!
Михалыч хамовато:
– Где тайник?
Кромкин глядит мягко, мол, терпи «ценного работника».
Впервые внутри при ярком фонаре (не фонарике). Вот уголок, где был пистолет, а вот этажерка, которую они с Лелькой втащили, а вот шкаф… Открыт? Нет, нет, только не это!
– Ну, что туда уставился? – хамит Михалыч.
– Крыса.
– Крыс боишься, герой? Руку к тайнику, вполоборота и голову на меня, не двигайся!
Нитки нет! Крысы – тоже. Её и не было. А вот нитка была. Где-то дверь отворена: волна холода, как ветер с кладбища.
Обратно во мраке. Наручники, от которых отвык, вновь на руках. Прямо повторный арест.
От публики таит эмоции великолепный актёр:
– Неплохой у Зайцева дровяник!
– А это – дровяники?
– И в нашем в доме какое-то время топили плиты дровами. Давно – газ, а клети не отбирают.
– А что, удобно!
– Оружие хранить!
Ха-ха-ха!
Он не в этой компании. Не та вольная прогулка, когда фотографировался с двумя плохо одетыми ментами, заказав снимок на память…
Всё