эта фигура в красном? По пояс в дерьме, – вкрадчиво интересуется она, ехидно улыбаясь.
⁃ Я, кто ж еще, – горделиво замечает девчонка.
Мы с сестрой напрягаемся, чтобы подавить бессовестный, громкий, визгливый смех. Воздержание не идет на пользу, в ожидании реакции Кумико наши лица краснеют, твердеют и вот-вот лопнут. Женщина это, конечно, видит, она мрачнеет быстрее сумерек. Ситуацию разрешают соседи с вилами, объявившиеся на крыльце.
⁃ Астафьевы! Мары! Танаки! – с каждой фамилией отчаяние хозяйки преображается в восторг. Мне уже не так весело. – Мацуды!
⁃ И мамаситы на подходе… – закатывает глаза Тереза.
⁃ Ямаситы опоздают на час, у них поздняя жатва. Хватит ёрничать, дочь, – смотрит Кумико с фальшивой укоризной. Все ее мысли сейчас о том, как бы не намочить панталоны от счастья: после июньского скандала к нам снова приходят гости.
Хозяйка командует включить искусственный, как она, свет и бежит открывать дверь. За окном стемнело, я бы обошлась парой свечей, но женщина любит зашториваться, превращая дом в логово.
Тереза говорит, что матери нравится уют, который она обнаруживает в любовании ажурными занавесками, за кои мы отдали 20 килограммов редиски. Овоща, что я этими руками сажала, пропалывала и таскала в подоле на сборе, срывая спину. С тех пор я не работаю на огороде, чем злю не только Кумико, но и сверстников, которые просто завидуют. Кстати, некоторые из них уже садятся за сервированный к ужину стол. Вилы оставлены за дверью, как дань почтения хозяевам и святой Тян.
Гости благодарно едят, обсуждая аграрные новшества. Не обходится без обобщений – АстафьевЫ, МадудЫ. Большая семья прячется под шляпой фамилии: она одна, их – восемь. Но всем плевать, Астафьевы – плотники, и точка, попробуй возрази, что каждый из них – личность, что старший играет на гуслях и ему бы в трубадуры, а не терять пальцы за станком. Сестра его – лекарь, сними ей кабинет на западе, соберётся километровая очередь. Нет, дышать морилкой после перевязки брата милее.
Моя тетя и мачеха по совместительству чтит преданность делу – ремеслу, рукоделию. Она и мне желает обрести покорность. Считает, что сияние несправедливо обделило меня своей милостью, – оттого я такая колючая.
Звучит грустно, скажете вы. Она не так уж плоха, моя тетка… Если подумать, мы нечасто ссоримся, и во многих перепалках я выторговываю свои условия. Иногда ликую, но бывает, как сегодня, огорчаюсь ее равнодушию. Родную дочь Терезу, она любит больше, чем меня. Про отчима и говорить нечего, после эпизода с «кабаре» Аки ушел в работу. С новой миссией агро-воина он стал редко бывать дома.
Еще у меня есть брат Субару, тоже сводный, год назад он женился и съехал от нас. Они с благоверной иногда зовут на чай с малиновым кустом, но я отказываюсь, их милования напоминают мне о собственном одиночестве.
Просыпаюсь посреди ночи от загадочных звуков снаружи каюты. Лениво встаю и направляюсь в сторону уборной, ежась от холода.
Каково обнаружить свою знакомую при полном параде – с сундуками и в верхней одежде, крадущуюся в сторону лестницы,