не существовало бы ни одной несчастной души.
Мне казалось, что я стоял слишком далеко, чтобы до меня долетели брызги крови, но как только обряд закончился, со лба скатилась густая красная капля. Я огляделся: следы ритуала виднелись на всех, кто наблюдал зрелище из первого ряда, и я любезно предложил Элоди и Беатрис платки, что Лэсси заботливо положила в каждый карман моего наряда. До последнего держался лишь король Дамиан, но, сдавшись, и он спустил капюшон, не выдержав ощущения крови на коже; его лицо оказалось нездорового серо-синего цвета. Сначала я подумал, что его мутило от вида крови, хоть это и было бы странно, учитывая его воинскую славу. Почти сошедшие синяки заметно старили южного правителя и в значительной степени позорили.
Хант торжествующе смотрел на отца, почти не скрывая отвращения. Прежде вздрагивающий от каждого его движения, теперь принц ощущал превосходство; он высокомерно задирал подбородок, а король, напротив, прятал взгляд. Если бы ударивший Дамиана был из его подданных, тот уже давно лежал бы в змеиной яме; из жителей Греи или гостей – Хант был бы первым, кого пристыдили бы за недобросовестно организованную охрану. Вывод напрашивался сам – это дело кулаков принца. Но разве мог у запуганного мальчишки появиться повод ударить того, кто всю жизнь держал его в страхе лишиться отцовской благосклонности?
Лишь один.
Мне снилось, как я отправляю стрелу прямо в его сердце, и, разбуженный торжественной песней труб, я проснулся с невероятной легкостью на душе. Богиня не омрачила день свадьбы скверной погодой, напротив – все благоволило соединению двух королевств. Уже засыпающие цветы расцвели с новой силой, одурманивая сладким запахом, а птицы запели искуснее прежнего.
Я наслаждался завтраком прямо на балконе, откуда открывался чудесный вид на сад; он пустовал, упиваясь отсутствием топчущих его дорожки каблуков. Служанки спорили о чем-то в главной комнате, звуча как еще две щебечущих птички, и периодически вбегали на балкон, моля их рассудить; я отвечал лишь снисходительной улыбкой. Признаться, мне было совершенно безразлично, в чем я появлюсь на церемонии; только если они не найдут броню, что можно надеть на сердце.
Впрочем, девушки подобрали мне отличный голубой камзол. Многим гостям на торжестве было важно представлять место, откуда они родом, и, хоть я, по легенде, старательно бежал от него как можно дальше, надеть национальный цвет Сайлетиса было важно и мне. Так я покажу, что во мне еще есть что-то от чужака, что я не пустил корни в покоях на втором этаже; покажу, что могу покинуть замок когда мне вздумается, и даже магическая сила Минервы не посмеет меня остановить.
– Понимаю, почему в Сайлетисе выбрали именно голубой, – вздохнула Фэй. – Он чудно смотрится с рыжими волосами.
Я провел рукой по щеке, пройдясь по легкой колючей щетине, и зачесал волосы назад. Пальцы скользили сквозь них так, будто те были