задумывается вообще и всерьез над тем, насколько сильны индивидуальные различия субъективного восприятия времени уже у одного человека в разные часы или у разных людей в один и тот же час, насколько более значительны они должны быть у специфически разноорганизованных существ, у которых телесная продолжительность жизни и зависящая от нее умственная скорость далеко разнятся (например, человек и муха); как, следовательно, в двух разных интеллектах, один из которых живет и воспринимает чрезвычайно быстрее другого, должны существовать и идти рядом две совершенно различные линии времени, так что в двух разных интеллектах, один из которых живет и воспринимает гораздо быстрее другого, должны существовать и идти две совершенно различные линии времени. Как, следовательно, в двух разных интеллектах, один из которых живет и воспринимает гораздо быстрее другого, должны существовать и идти рядом две совершенно разные линии времени, так что в одном из них один и тот же отрезок времени растягивается на год, а в другом, возможно, кажется едва ли несколькими часами;
Как, следовательно, в бесчисленном множестве разнородных интеллектов, в бесчисленном множестве времен, бегущих с самыми различными скоростями и зависимых друг от друга, бок о бок существуют самые разнородные представления о природе или эмпирических мирах, – кто, говорю я, серьезно вникнет в этот ход мысли, у того сначала закружится голова от бездны непостижимости, в которую он заглядывает; Но затем он увидит, как его наивная вера в абсолютную реальность нашего человеческого времени и временного мира чувств, впитанная с молоком матери, колеблется и рушится, а на ее месте с напряженной ясностью загорается сознание специфически человеческой, типичной ограниченности нашего интеллекта.
В этой связи настоятельно рекомендуем к прочтению остроумные размышления крупного естествоиспытателя, петербургского академика К.Е. фон Бэра, высказанные им в 1860 году: «Какое представление о живой природе является правильным? И как эту идею применить к энтомологии?». – Бер начинает с замечания, что вся природа, особенно органическая, живая, находится в состоянии непрерывного роста и распада, в беспокойных метаморфозах, и что жесткой, абсолютной неизменности не существует нигде. Лишь в силу мелочной, норовистой меры человек полагает, что в живой природе есть какая-то устойчивость. Эта истина теперь освещается более подробно и объясняется очень интересным вымыслом, который полностью лежит в пределах физически мыслимого. Быстрота ощущений и волевых движений, т.е. психической жизни, у различных животных, по-видимому, примерно пропорциональна быстроте биения их пульса. Так, например, пульс кролика бьется в четыре раза быстрее, чем у быка, то и ощущения кролика за то же время будут в четыре раза быстрее, он сможет совершить в четыре раза больше волевых актов и вообще испытать в четыре раза больше переживаний, чем бык.