кто-то возразит, что «субъект чистой последовательности, то, что продолжает сменять друг друга после упразднения всякого события во времени, есть именно моменты времени», то я попрошу либо дать определение этому слову, либо, поскольку это вряд ли удастся, показать нечто соответствующее ему in concreto. А поскольку и последнее вряд ли возможно, то такой абсолютный идеалист, как Беркли, полностью отождествляющий существование внешнего мира с его восприятием и растворяющий материальную природу без остатка в ткани субъективных идей, совершенно прав со своей точки зрения, когда утверждает: «Время – ничто, как только мы пренебрегаем последовательностью событий в нашем уме»79. Да, даже Аристотель одновременно ставит и отрицает вопрос о том, существовало бы время без души. В Phys. IV, c. 14 говорится: ποτερον δε μη ουσης ψυχης ειη αν ο χρονος η ου, απορησειεν αν τις. И сразу после этого: ει δε μηδεν αλλο πεφυχεν αριθμειν η ψυχη χαι ψυχης νους, αδυνατον ειναι χρονον ψυχης μη ουσης χτλ.
То, что совершенно пустое время – это не хуже, чем совсем никакое, прекрасно иллюстрирует старая народная сказка о Спящей красавице. В результате укола веретена все в волшебном замке вдруг погружается в глубокий сон вместе с принцессой, где бы и как бы оно ни стояло и ни ходило; муха на стене, повар у плиты, бондарь с засовом в руке, служанка с метлой, часовой с вертелом, паук в своем прядении вдруг становятся неподвижными и застывают в движении; вода на плите перестает кипеть, песок в песочных часах перестает бежать. Все остается в statu quo, словно окаменев, пока не появляется прекрасный принц и не прижимает к губам прекрасной принцессы искупительный поцелуй счастья. С этого момента все, что началось, продолжается с грохотом, как будто ничего и не было; ползущий по стене паук продолжает ползти, повар тычет кухонного мальчишку в щеку, что он уже делал раньше, бондарь пускает вино, служанка подметает, щитоносец патрулирует, паук кружится, вода кипит, песок в песочных часах продолжает бежать, достаточно, чтобы в целом очарованном и вновь разочарованном замковом товариществе течение времени запустилось снова. А ведь до этого оно стояло на месте. Представьте себе, что-то же самое повторяется в целом и в больших масштабах. Если бы гудящий процесс мира вдруг замер, вместе со звездами, одновременно с часами и каждой мыслью, а затем, в результате магического взмаха, так же внезапно поднялся и продолжился именно там, где остановился, – то за это время не прошло бы ни субъективного, ни объективного, т.е. астрономического, времени. Никакого разрыва в событиях, никакой паузы в течении времени не было бы, а именно так можно сказать об этом зачарованном и вновь разочарованном мире. Только если представить себе наблюдателя, стоящего вне его, то для него, но только для него, будет существовать промежуточное время. Но давайте, наконец, поместим себя в тот предполагаемый всеведущий разум, перед которым тысяча лет как один день, который следует мыслить по аналогии и как совершенную