на таком морозе быстро разморозится. А если его заглушить, то утром он его в такой мороз не заведёт, поэтому лучше уехать сейчас, тем более их уже двое, он имел в виду Алексея. А в Братске он поставит уазик в тёплый гараж, чтобы днём не заводить его на таком морозе. Алексею тоже сильно повезло в том, что в такой лютый мороз ему не придётся ночью ловить попутку. А попутки в такой мороз, да ещё под утро, ходят редко.
Но так как Алексей торопился домой, а тут так удачно подвернулся братский уазик, то он тоже не захотел остаться ночевать у меня. Хотя я видел по его лицу, что он сильно устал, а до Братска ехать на уазике ещё четыре часа. Ну а Мишке повезло в том, что у него будет попутчик, который не даст ему заснуть за рулём, так как он тоже сильно устал и мог заснуть за рулём, а заснув, свалиться в кювет. У меня хорошая память, поэтому я в этом же году, то есть ещё до Нового года, почти дословно записал рассказ Алексея в общую тетрадь и надолго забыл про неё.
Но через девять лет, живя уже в Томске, я случайно наткнулся на неё. И, прочитав этот рассказ, я был в шоке: всё, о чём рассказал тогда Алексей, либо уже сбылось, либо сбудется в ближайшем будущем, вот поэтому я решил написать и издать эту книгу. Но я понял, что по какой-то причине он рассказал мне не всё, что знал про эту станцию и про наше ближайшее будущее тоже. Видимо, что-то особенное он не мог рассказать даже через 20 лет. Хотя я видел, что он пытался ещё что-то рассказать мне, но в последний момент переборол себя. И только через девять лет, когда я прочитал его рассказ ещё раз, я вдруг понял, что он не всё рассказал мне тогда, когда мы замерзали в «Ниве» на Тиринской дороге.
Но я сам догадался о том, что он не рассказал мне тогда. И я тоже решил пока не писать об этом, потому что раз об этом не захотел рассказывать Алексей, то и мне не стоит писать об этом. Но я не только не дописал не до-рассказанное Алексеем, но ещё и многое удалил из его рассказа, потому что людям ещё рано знать об этом, ну, а если у кого-то из читателей хватит мозгов, то он сам догадается, о чём в этом рассказе идёт речь.
Ну а, правда это или вымысел, решать уже вам самим на своё усмотрение. Но я почему-то в это поверил, правда, тоже только через девять лет и только тогда, когда многие из рассказанных Алексеем событий начали сбываться. А возможно, ещё и потому, что сам несколько раз за свою жизнь сталкивался с подобными мистическими историями, но я о них никогда и никому не рассказывал. Потому что я по своему опыту знал, что в такие истории никто не поверит, пока он сам с ними не столкнётся, но и, столкнувшись с такой историей, ему самому в этом случае тоже никто не поверит. Вот такая у нас, у русских, психология. Но и я никому за эти девять лет так и не рассказал, как мы с Алексеем замерзали в «Ниве» на Тиринской дороге. А зачем, всё равно никто не поверит, а если и поверит, то равнодушно промолчит.
Однако на этом та история не закончилась, и то, что произошло со мной дальше, было похоже уже на мистику, в которую