на себе ощутил унижение своей матери, хотя она выглядела гордой, даже вызывающей, ведь пела Мирта лучше всех и на настоящем конкурсе наверняка вышла бы в финал.
Под звуки гитары день приблизился к вечеру, внимание собравшихся, наконец, рассеялось, и им подали сочный ананасовый пирог, который так любил старик. Все вошли в залу, и Мирта заняла место рядом с Проходимцем на главном диване. Она положила тяжелый лэптоп себе на колени и принялась усердно заполнять таблицу Excel с красивыми цветными ячейками – именами внуков старика и датами их появления на свет.
– Эй, послушайте-ка, – крикнул виновник торжества, обращаясь к Гонсало, который сделал вид, что не слышит. – Эй, вы там!
Мать Гонсало шепнула его имя на ухо старику:
– Гонсальчик!
Висенте инстинктивно подошел к Гонсало и схватил его за руку – редкий жест, словно мальчик хотел ему помочь, хотя, когда ребенок берет руку взрослого, считается, что как раз таки малыш ищет защиту. Карла тоже приблизилась к ним. В их сопровождении Гонсало медленно приблизился к патриарху и предстал перед ним.
– Ты меня осуждаешь, да? – спросил старик, переходя на привычное «ты».
– Так и есть, – признался Гонсало. – Конечно, осуждаю.
– Понятно. Я ведь наблюдал за тобой.
– Ну и?.. – Голос Гонсало зазвенел, как у подростка.
– А я вот не осуждаю тебя за то, что ты упрекаешь меня, – великодушно изрек старик. – И я всегда вспоминаю о тебе в дни твоего рождения и на Рождество. Постоянно спрашиваю, как там Гонсало, Гонсальчик. Не моя вина, что тебе не говорят об этом.
У Гонсало уже был наготове ироничный ответ. Однако заметив, что мать следит за мучительной для нее сценой, будто и вправду в течение десятилетий она не передавала Гонсало пожеланий деда, он ограничился скептической усмешкой и взял на руки Висенте, который в восемь лет был великоват, чтобы носить его на руках. Ребенок свернулся клубком, будто захотел спать. А старик продолжал:
– Мирточка утверждает, что ты поэт. Ну-ка, прочти нам свой стишок.
– Я вовсе не поэт, вас дезинформировали, – сказал Гонсало, пытаясь скрыть смущение.
– Да ладно, не ершись, просто прочитай нам стихотворение, а я подыграю тебе на гитаре. – И старик тут же взял начальные аккорды песни «Слеза» Франсиско Тарреги. – Между прочим, я был знаком с Нерудой, с Пабло де Рока и со всеми великими чилийскими поэтами. Однажды я пел в клубе в присутствии Неруды, и по окончании концерта он подошел поздравить меня и подарил свой шарф.
Все так внимательно слушали Проходимца, словно перед ними выступал вождь племени. А Висенте в ожидании чего-то оставался на руках отчима.
Гонсало чувствовал вес ребенка, двадцать пять килограммов отягощали его позвоночник, но он не хотел отпускать мальчика, смутно понимая: держать сейчас Висенте на руках – его обязанность.
– Вас неправильно информировали, сэр, – повторил Гонсало и вышел во двор с ребенком на руках.
Но успел услышать, как