а я молчу. Курить сложно – при затяжке щелчки в ушах.
– С тобой всё нормально? —спрашивает меня хлебница, большая и статная женщина.
– В ушах щелчки…
– Рот открой, как будто зеваешь – говорит хлебница, как говорила мама, когда в самолёте закладывало уши.
Я стала шутить про открытый рот, повара смеются:
– О, вернулась! Ты как зомби была… Мы уже думали, что потеряли тебя.
Вспоминаю: с утра ничего не ела, но меня огорчают новостью, что обеда не осталось. Повара предлагают подождать и собираются приготовить что-нибудь для меня, но я отказываюсь и жую корку хлеба.
После нападения несколько дней я ходила по ресторану, как рыба, открывая рот. Заложенность прошла, уши открылись и этому радовалась вся кухня.
Сотрудники приехали через пол-часа и чёрный вход разрешили открыть. А я, обнаружив потери, отправилась на поиски обратно на террасу. За год до кровожадного преступления на собственную зарплату я впервые приобрела себе телефон. Nokia 7500 с треугольными кнопочками являлся доказательством моей самостоятельности и способности быть независимой от авторитарной матери, что всю мою жизнь прибегала в том числе и к финансовому абьюзу.
Сначала телефон имел лишь интересную игру, где я на досуге выстроила целый город с золотыми крышами, затем у него появилась и своя насыщенная жизнь. После зверского нападения этим телефоном я сделала видеозапись прыжка с парашютом… И благополучно потеряла драгоценный артефакт вместе с трубкой в такси. Телефон нашелся спустя год. И выпав из сумки, во время катания на мотоцикле “выжил”, но “сдох” окончательно, упав с невысокого дивана.
А во время обстрела, при первой попытке забежать в ресторан, не понимая бесценность и хрупкость жизни, я пренебрегла собой… И подняла упавший телефон. Затем резко отпрыгнула от двери в укрытие – к комоду за стул. Когда все закончилось, уже в ресторане я обнаружила, что потеряла украшение – стеклянный сиреневый брелок, что гармонировал с пластиковой розовой вставкой по периметру корпуса телефона.
Прошмыгнув на террасу сквозь многочисленных сотрудников, я забрала с комода свой фартук и быстро нашла сиреневый камешек на том же месте, где я роняла телефон. Рядом с пулей. Не поверив глазам, я подняла эту пулю и застыла, глядя на нее.
На мгновение терраса опустела, и я увидела: порог ресторана усыпан дюжиной таких же шальных пуль. А у плиток террасы, между столбами балюстрады у самого входа на животе лежит человек. Странная поза. Черная одежда, как у того, который бежал. По асфальту к плиткам ресторана из-под человека в черном медленно расползается черная глянцевая лужа. “Нет, это невозможно. Это неправда.” Я не могу отвести взгляд и проваливаюсь в туман. “Это он?! Он не дышит?! Он бежал, чтобы спастись?! И я перед ним закрыла дверь? Не-ет! Это кто-то другой! У бегущего было ужасное лицо… В его руках было оружие… И он бежал нападать…”
– Ты что тут делаешь? Откуда пуля? – кричит на меня здоровенный седой опер, возникший из ниоткуда, и я поняла, что плохо его слышу – Кто такая? Положи сейчас же пулю