невозможный бред. Но другая – будто голос незамутнённого сознания, несущего истину. Одной из опаснейших ловушек духовного поиска является именно следование по ложной дороге, уводящей в сторону – это я точно уяснил для себя в определённый момент своей жизни. И отсечь истину от лжи – дело максимально трудное. Поэтому лучшим, как мне казалось до некоторого момента, сценарием было следование к Богу в вере и принятии, и не более того, без излишних размышлений. Просто прожить жизнь, пройти её уроки, и не ломать голову над писаниной всевозможных оккультистов и учителей, которые заблуждаются не меньше нашего, но только гораздо страшнее. Хотя головой я это всё понимал, но душой – нет. Слишком сильна у меня была обида на жизнь и на судьбу с её подлым и жестоким сценарием.
Справа на полке стояла стопка виниловых пластинок. Я был большим фанатом старых проигрывателей. Звук от проигрываемых пластинок казался более живым и ясным, что ли. Хотя я и не игнорировал наушники в телефоне, но классику предпочитал слушать именно в виниле. Перебрал вертикально стоящую стопку пальцами. Клод Дебюсси, Морис Равель, Франсуа Куперен… «Да уж, даже государственные служащие иногда не чужды романтизму», – подумал я, горько усмехнувшись. Затем окинул взглядом комнату в каком-то машинальном, бессознательном поиске артефактов прошлой жизни, отстоящей от нынешней до того злополучного вечера, будто две абсолютно отличные друг от друга судьбы, которые не пересекаются между собой и проходят в совершенно разных плоскостях. Зацепился за висящие на стене в ряд три репродукции Клода Лоррена – одного из мастеров классического пейзажа и моего любимого художника, блестяще передававшего в своих произведениях игру света и тени. Раньше я не понимал, чем он меня так восхитил до самых глубин, хотя его полотна были, безусловно, потрясающими. А сейчас, глядя на падающий на них тусклый свет и даже с трудом различая небольшие детали, я вдруг понял: мастер просто оживлял мою жизнь своими удивительными цветами и красками, внося какое-то контрастное разнообразие в молчаливо серую обыденность каждого дня, похожего на предыдущий и последующий. Любого человека, хотя бы мало-мальски чуткого, иногда одолевает ощущение, будто душу уносит куда-то очень далеко, прочь от каменных стен и унылой повседневности вокруг. Куда-то в те далёкие дали, где можно просто выдохнуть, лечь и закрыть глаза под безупречно синим и бездонным небом. Видимо, именно этим меня и привлекла подобного рода живопись, помогавшая чувствовать себя живым в особенно тёмные часы моего тяжёлого существования в тяжёлом городе.
Наконец я взял в руки телефон, который достаточно зарядился и в беззвучном режиме, тем не менее, активно подавал признаки жизни десятками различных оповещений о звонках и сообщениях, пришедших на номер в те дни, когда я был прикован к больничной койке. Много людей мне писали и звонили… и среди них – практически нет своих. Только пара старых друзей упорно пыталась пробиться, не понимая, видимо, почему я им не отвечаю. Звонки и сообщения