необходимым положить предел распространению преступных и ложных слухов, президиум Одесской чрезвычайной комиссии доводит до сведения рабочих города Одессы, что секретарь ОЧК тов. Михаил – партийный подпольный работник, назначенный Исполкомом, ничего общего с Мишкой Японцем не имеет.
Председатель ОЧК Онищенко»[156].
А кто же все-таки скрывался под именем Михаил, которым подписывался под расстрельными списками секретарь одесской «чрезвычайки»? В бывшем Центральном партийном архиве (ныне Российский центр хранения и изучения документов новейшей истории) хранится альбом «Коммунисты – участники борьбы за установление Советской власти в Одессе», в котором указано, что ответственным секретарем Одесской ЧК в апреле – июне 1919 года был Михаил Михайлович Гринберг – член партии большевиков с 1917 года, бывший помощник начальника областной партийной разведки. В конце июня Михаила Гринберга сменит на посту секретаря ЧК некто Семен Величко (Оксман). Возможно, это был тот самый журналист Величко, про которого Вера Муромцева-Бунина 6/19 июля писала в дневнике, что его статьи в газете «Голос красноармейца» отличались особой свирепостью. Правда, тут же она добавляла: «Меня уверяли, что Величко – Гальберштадт, что видели статьи под этим именем, написанные его рукой» и во что просто поверить не могла[157]. Ведь журналист Л. И. Гальберштадт в свое время был секретарем в сборнике «Северное сияние», редактором которых был Бунин. Впрочем, последний в «Окаянных днях» еще в апреле 1919 года сделал следующую запись: «Встретили Л. И. Гальберштадта (бывший сотрудник „Русских Ведомостей“, „Русской Мысли“). И этот „перекрасился“. Он, вчерашний ярый белогвардеец, плакавший (буквально) при бегстве французов, уже пристроился при газете „Голос красноармейца“»[158]. В связи с вышеуказанным можно предположить, что чекист Величко-Оксман использовал Гальберштадта в качестве своеобразного «буржуазного спеца», писавшего для него статьи. Как бы то ни было, Величко на должности секретаря губчека пробыл еще меньше, чем «Михаил», – в середине июля 1919 года его сменил уже знакомый нам Вениамин Сергеев.
«…в эксах нет никакой нужды, потому что собственности больше нет…»
А Мишка Япончик в это время находился на службе не в Одесской ЧК, а в 3-й Украинской армии, где из криминального элемента формировал полк.
Мотивы, которыми руководствовались как власти города, так и руководитель местного воровского мира, создавая эту весьма специфическую боевую единицу, впоследствии пытался объяснить уже упомянутый Ефим Щаденко в опубликованных 9 лет спустя воспоминаниях, которые, возможно, помогала ему писать жена – скульптор Мария Александровна Денисова, хорошо знакомая с Одессой еще с дореволюционных времен.
«Мишка Япончик, – говорилось в мемуарах, – …хотя и не имел своих представителей в ревкоме, но пользовался покровительством его членов, и ему, так же как и имевшимся в ревкоме анархистам, было разрешено