за мексиканских борцов, а я за ирландских. Развеемся. Или можно сходить в киношку. Весь город к нашим услугам.
– Нет, давай просто заглянем в «Монахэн», накачаемся с твоими дружками-копами, а потом поедем домой и пошалим.
Он даже отвлекся от дороги, чтобы взглянуть на нее. Для него каждый раз было загадкой, серьезно она говорит или нет. Оказалось, серьезно.
– Хорошо, возражений особых нет. Слушай, а сейчас всех студенток так легко завоевать?
– Точно не скажу. Просто я всегда стараюсь действовать оптимально: максимальный результат при минимальных затратах сил. Чем меньше издержек, тем лучше.
– В смысле?
– Ну, если по-простому, надо быстрее переходить к конечному продукту, в нашем случае – взаимному сексуальному удовлетворению и множеству оргазмов.
– А тебе не кажется, что это немножко, э-э-э, цинично?
– То есть не романтично. Нет, не кажется. Вот мои родители были романтичнее некуда. В Мичоакане у них завязался бурный роман, потом они бежали из Мексики, спасаясь от гангстеров. И всю жизнь сходили с ума друг по другу – стихи писали, переглядывались исподтишка. Оба пошли по литературной части. – Она помолчала, уставившись в окно. – И закончилось все нехорошо. А может, это просто реакция. У нас с братом было хреново с английским, зато отлично с математикой, и в итоге мы оба стали инженерами. Наверное, это неизбежно – все стесняются своих родителей. Если они у тебя хиппи, то становишься банкиром, и наоборот.
– Необязательно, – сказал Кэвэна. – У меня отец был копом. Я его считал величайшим человеком на земле.
– Тебе виднее. А чего мы вообще разговариваем о родителях?
Она снова выглянула из окна. Одна из проблем с Кэвэной заключалась в том, что любой разговор превращался в допрос, в перетряхивание прошлого. А ее интересовало не старое, а новое. Был час пик, и они еле ползли по мосту Масс-авеню в сторону Бостона.
– А почему бы тебе не включить сирену с мигалкой? Так мы до бара целый час будем ехать.
– Только если сейчас совершается преступление. Есть хоть одно на примете? Тогда придется общаться. Как работа?
– Ужасно. Полный тупик, никаких идей. А у тебя?
– Преступность еле дышит. Сидим весь день, лопаем пончики, отпускаем сексистские шуточки, поливаем грязью либералов и цветных.
Тут Стата едва не выложила, что у нее на уме, отчего она так раздражена, угрюма и сама на себя не похожа, но все-таки сдержалась. Пожалуй, с ее щекотливой просьбой лучше обратиться позже, после выпивки и уже упомянутых оргазмов. Она понимала, что большинство людей выманивает у других обещания перед сексом, но считала это недостойным.
В отношениях с женщинами Кэвэна был не новичок, но эта отличалась от всех прочих. Не сказать, что он жаловался: в сексе для нее не существовало ограничений – энергичная, едва ли не буйная и отнюдь не тихоня, восхитительная до безумия, просто-таки рог изобилия; мысль о том, что трахаешься с национальным символом, лишь усиливала