собиралась к Мартину, всё равно оказалась довольно тяжёлой: подарки эти дурацкие, пижама, джинсы и прочее барахло. На несколько дней как-никак собиралась. Сердобольная соседка, предложила проводить до вокзала. Какой там: скорей, скорей… Марина бежала навстречу своим будущим страданиям. Пробежав через весь вокзал, в конце концов отыскала платный душ, где была очередь… потом отключился фен… Она выскочила из кабинки с недосушенной кудрявой головой – терпеть не могла свои кудри, всегда феном выпрямляла – и стала орать на добродушного парня за кассой – так, что он покрутил пальцем у виска. «И он прав, прав, прав», – твердила она на бегу и чувствовала, что близка к истерике.
Выбежала на привокзальную площадь, отдышалась, огляделась и почти обрадовалась: народу столько, что найти друг друга вряд ли возможно. «Вот и хорошо, вернусь в свой родной автобус», – почти с облегчением подумала она, но опять, как в тот самый первый раз, сверкнул луч предзакатного солнца и высветил фигуру Мартина. Больше она никого не видела. Он шёл навстречу по вмиг опустевшей для неё площади. Подошёл, молча прижал к себе и не отпускал, даже не поцеловал. Повёл к машине, и только там они поцеловались. Марина счастливо отметила, что целоваться он разучился.
Выехали из города, остановились у небольшой придорожной гостиницы. Вошли. Он взял ключ, открыл дверь, потом закрыл изнутри. Марина наблюдала молча, сгорая от желания, накопленного в машине. Она прижалась спиной к закрытой двери, почти теряя сознание, ждала. До кровати они всё-таки дошли.
Прошла вечность, пока они смогли говорить. Марина тихо и счастливо рассмеялась:
– Ты заметил, что мы ещё не сказали друг другу ни слова?
– Разве у нас был для этого повод? – ответил он гусарской шуткой.
Потом они стояли под душем, и вода всё лилась и лилась… А потом она молила, чтобы её тело «подольше не кончалось»: он вытирал его медленно и бережно.
Вернулись в комнату, сели на пол – сидячих мест в номере не было, только кровать, на которую оба старались не смотреть во избежание нового «девятого вала». Марина положила голову Мартину на плечо – полное предельное счастье. Наверно, в таком состоянии молодые влюблённые совершали совместные самоубийства… в Японии, кажется. Свершилось. Чего ещё сметь желать от жизни? Но он прошептал:
– Пора.
– Да, пора, – эхом отозвалась она.
– Я к тебе не поеду, – прошептала Марина. Он понял:
– Хорошо. Я отвезу тебя в Амстердам. Ты успеешь на свой автобус? Сумки не забудь, – он перекинул небольшую сумку ей через плечо, задержал на нём руку. Большую сумку понёс сам.
На самом деле автобус уже давно ушёл, но он ей и не был нужен. Она не знала, что будет делать, куда пойдёт, в голове билось только одно: они сейчас расстанутся, и ей уже ничего не будет нужно.
– Не провожай меня до самого автобуса, пожалуйста.
– Да, да, я понимаю.
Марина почти оттолкнула его от себя, выскочила из машины и пошла быстро, не оглядываясь. В голове стучало: «Я тебя никогда не увижу,