из Петербурга капитан Питер Сиверс с донесением от вице-адмирала Крюйса.
– Сказываешь, опять отбили флот шведский у Котлина?.. Уж кой раз. Зело удивляюсь я настырности шведов, так и норовят прибрать к рукам Котлин. Но не тут-то было. Крюйс, с Божьей помощью, сего не дозволит. Хвала адмиралу! Хвала всем от высших чинов до низших, морским и сухопутным за отвагу, за службу Отечеству нашему! – Царь был в восторге от услышанного доклада капитана. – О добром порядке на флоте, кой во всех делах имеется, мне слышать также зело отрадно. А поведай-ка мне, капитан, об экзерцициях[12] с флотом, о походах разных, о годности кораблей флота.
– Господин капитан-бомбардир, истины ради… – замялся Сиверс, – должен ответствовать с печалью, что за последние месяцы ни единой экзерциции с флотом не проводилось. – Он говорил на датском языке через толмача.
– Как, не проводилось?.. – царь изменился в лице, гневно вытаращив глаза.
– Не единожды, господин капитан-бомбардир.
– Как?.. Как возможно было дело сие забвению предать? – Петр был крайне возмущен. – Как обучать младых матросов навыкам морским без выхода в море?.. Учить развязывать, завязывать паруса на суше?..
– Для экзерциции все корабли и шнявы, окромя двух, негодны к ходу, – продолжал свой доклад капитан.
– Негодны, сказываешь? А что же ты мне доносил доселе? И сие есть добрый порядок на флоте? – царь был в гневе. – Сие есть неважное, нет, ужасное состояние флота! – Тут неожиданно царь сменился в лице и с прищуром посмотрел на Сиверса.
– Пойди-ка сюда, капитан.
Неуверенными шагами, словно двигаясь по краю пропасти, Сиверс приблизился к царю. В этот момент Петр схватил его своими длинными руками за отвороты кафтана и с силой притянул к себе.
– А может ты просто донос чинишь на адмирала?.. А, капитан?.. – раздраженно спросил Петр и тут же оттолкнул его. – Мне ведомо, что в Адмиралтействе Крюйса недолюбливают. Неуживчив, мол, взыскателен, по нраву крут. Ни по тому ли ты клевещешь на него?
– Ну я не есть совсем уверен, господин капитан-бомбардир, что оно так, – Сиверс стал юлить, как уж на сковороде, коряво выражаясь на русском языке. – Ан все же я думаю, сие есть правда.
– Гляди, капитан, ежели врешь, не пожалую.
Лицо царя выражало крайнее недовольство. Он нервно зашагал по шатру из угла в угол, не обращая внимания на присутствующих.
– Я каждую копейку экономлю для флота, – возмущался Петр вслух, – что можно урываю от армии, от укреплений на Котлине, от построек в Питербурхе… Серебра ныне мало. Все, кто строит суда и организует флотские экипажи, сурово будут расплачиваться за этакие упущения. – Петр взял свою длинную трубку голландского образца и стал ее нервно раскуривать, а сделав пару глубоких затяжек и немного успокоившись, продолжил: – Господа военный совет… мне ясна вся трудность положения, в коем ныне мы пребываем. Здесь, в Гродно, мы и далее следить станем за намерениями и передвижениями брата моего Карла, дабы своевременно прикрыть ему пути на восток, к Москве, да на