вам дороги в Сочи», – сказала она. И еще: «Не надо с нами в Ялту». «Билетов из Краснодара нет», – сказал Гоша.
Я достала телефон, написала Антонине: «Так это все-таки ты вчера позвала Борю?»
Ответ пришел сразу: «Не!» И следом другое сообщение: «Его позвал Гоша)))».
Моя сестра и ее бойфренд хотели остаться вдвоем – а еще оставить вдвоем нас с Борей. Они дали мне шанс. Беда в том, что я понятия не имела, как им воспользоваться.
– Ну, у нас впереди целый день, – объявил Боря, будто подслушав мои мысли. – Поехали, девушка, которой надо в Москву!
И посмотрел на меня – так, что я четко поняла: он абсолютно, ни капельки больше в меня не влюблен.
Дагомыс – Сочи, 1 мая, вечер
Эта мысль обдала меня кипятком и мучила, изводила всю дорогу до Сочи. Он. В меня. Больше. Не влюблен.
Так просто – почему мне это раньше в голову не пришло. Пока мы с Борей ехали из Воронежа в Ростов и из Ростова в Краснодар, я, внезапно прозревшая и оглушенная, конечно, страдала от любви – но все-таки страдания были замешаны на надежде. Даже не надежде, а тайном знании, уверенности. Все время, что мы были знакомы, я чувствовала, что Боря меня любит. Что эти конкретные два метра – навеки мои, гарантированно, бесповоротно, как полученная по дарственной квартира. И стоит мне сделать маленький шажок, да просто развернуться к Боре, – и он подхватит меня на руки и унесет во дворец, где играют свирели. Я не видела настоящей угрозы в Ксении: предполагала, что всю историю с ней он затеял, чтобы отвлечься от меня. Одного я не учла – чувства проходят. Сами по себе, без участия Ксении или кого-то еще, умирают или трансформируются в безопасный и мирный свой аналог. Был влюблен – стал другом. Как я и хотела.
Я вспомнила момент, когда должна была это понять. Мы собирались с Борей в театр. Был апрель, в МХТ поставили «Макбета», а на работе у меня творился апокалипсис. Договорились, что Боря заедет за мной в офис – так я усилием воли отодвину все дела и конец света, спущусь в лобби и, может быть, не опоздаю на спектакль.
– Вас ожидает шпиц, – сказала девушка с ресепшен, позвонив мне очень не вовремя: я ругалась с толпой народу в разных мессенджерах.
– Какой на фиг шпиц! – крикнула я. – Нужен же вест-хайленд.
Наш рекламный отдел снимал тогда ролик про йогурт, который я пиарю, и в съемках должен был участвовать беленький пес породы вест-хайленд-уайт-терьер. Зарезервированная агентством собака заболела, а нового актера найти не могли, и весь наш этаж только об этом и говорил. Я ждала новостей, и тут вдруг, получается, привезли шпица вместо вест-хайленд-уайт-не-могли-покороче-породу-назвать-терьера.
– Шпиц мне не нужен! – рявкнула я еще раз в трубку.
– Но он здесь. Шпиц Борис Натанович, – пролепетала бедняжка с ресепшен.
Так я узнала Борину фамилию. Раньше не догадалась как-то спросить.
Я вышла к нему и, сгибаясь пополам от смеха, рассказала всю историю.
– А я успел смириться с тем, что тебе не нужен. Даша была в этом уверена, – он уже, конечно, был накоротке с ресепшенисткой