кенотаф рядом с местом исчезновения. Эти слухи только обострили ее терзания: она все чаще злилась на общество и на себя за вспыхивающие в ней сомнения. «Как можно хоронить живого человека!» – возмущалась она.
Вчера большой дом Свешниковых впервые за последний год широко праздновал: пили ром и вино, закусывали сладкими арбузами и запускали фейерверки. Слушали музыку – громко и вызывающе, чтобы вся округа знала о празднике. Десятки легендарных голосов неслись над яблоневым садом до соседних улиц – Меркьюри, Боуи, Цой и «Сектор Газа». Друзья провожали Тоню с искренним весельем, вот только в череде многоголосого празднества не могло быть незаметным отсутствие Саши. Его не хватало, не хватало той энергии и заливистого смеха. Казалось, только недавно он мелькал огненно-рыжей головой среди них, безобидно-жадно хватал происходящую вокруг жизнь в объектив синих глаз и радовался полученным кадрам. Люди видели, как его постоянно надо было всему учить. Лишь мудрейшие понимали, что так парень поддавался чужому порыву – из-за великой порядочности. Если бы только окружающие знали, как много ему известно о мире…
Алиса любила Сашу и, догадывалась Тоня, осталась еще больше озадаченной после сегодняшней ночи. Праздник был не тот. Пили, но не решались пьянеть, к полуночи уже не шумели и не ходили смотреть на реку, когда над Борисоглебским Бором расстилалось большое звездное небо. Обь отражала все: единство пришедших людей и пылающих звезд, больших созвездий, планет и гор на земле. В эту ночь друзья поняли, что без Саши все вокруг не выглядит таким особенным и нужным, как прежде.
Тоню на миг охватили сомнения – стоит ли оставлять сестру, пусть и на время… Но ничего страшного не случится. Алиса – сильный человек. Последний аргумент оказался убедительным: машина задрожала и изготовилась к поездке. В ней загремела механическая жизнь.
– Все будет хорошо. Это закон жанра, – произнесла Антонина вслух, надеясь, что сестра все поймет по движению губ. Та не могла не понять, кивнув со сдержанной улыбкой.
Вся эта поездка ненадолго. Туда и обратно, прямо как у Толкина.
Машина тронулась с места, развернулась к шоссе и покатилась, наращивая ход по грунтовке. Дорога, зажатая меж плотных стен шиповника, становилась узкой, и колючие ветви угрожали расцарапать машину. Пусть им никогда не удавалось добраться до «Волги», Тоня чутко крутила руль и от каждой угрозы сжимала его все крепче, затаив дыхание. Она специально занимала себя управлением, выглядывала мелкие опасности и озиралась на кусты, лишь бы тоска не охватила ее всю – так ей не хотелось покидать родной дом. Потом, оказавшись на шоссе, Тоня не торопясь объехала любимый город.
Он все еще спал. Древний, но в большей своей части выстроенный ссаженными ручищами великанов двадцатого века. Они были одеты в стершиеся шинели, а на их головах сидели суконные шишаки, обрамленные красными звездами. Грубые лицами, разгоряченные, великаны принесли с собой