Похвальное слово Бахусу, или Верстовые столбы бродячего живописца. Книга пятая
не нашли, хотя обнаружили подтверждение, что пакет пришёл своевременно и так же своевременно отправлен по назначению. Меня уже трясла нервная лихоманка. Снова на такси я помчался назад, готовый биться лбом в железную дверь до выяснения обстоятельств пропажи. Увы, меня снова отфутболили в Ригу, где я услышал: «Утеря ценного отправления почти невозможна, а если оно адресовано на первый отдел, то это вообще немыслимо!»
Значит, мыслимо! Голова уже шла кругом. Я даже запаниковал, решив что всё пропало, однако тут же лёг на обратный курс и снова предстал перед секретной службой, вопия в душе: «Я волком бы выгрыз бюрократизм!» Да и как не вопить?! Мне посоветовали заглянуть завтра. Мол, утро вечера мудренéе, а в течение дня всё может измениться в лучшую сторону.
Я поплёлся на барк, и первым, кого повстречал, был Аркадий Петрович Охлупин, намеревавшийся сойти на берег и посетить только что мной покинутую службу отдела кадров.
Встреча началась не с объятий, а с упрёка: почему-де не встретил?! Я понимал, что человеку несведущему, не так-то просто сориентироваться в расположении здешних гаваней и причалов и попасть в нужное место, и тем не менее…
– Да почём я знал, когда ты приедешь?! – взвыл я, удручённый своими неприятностями.
– Ладно, это я в порядке профилактики, – усмехнулся матрос-инструктор второго класса. – Ты уже оформил бумаги?
– Заявление написал, санпаспорт получил, а дальше? Как оформить то, чего не имеешь? Почта говорит, что пакет пришёл, а у секретчиков его нет. Велели прийти завтра утром.
– Всё своё носи с собой, вернее будет. Бери пример со старших, Миша! – и, помахав пакетом перед моим носом, Аркаша направился к трапу, в то время как я, ещё не решивший, куда направить свои стопы, оказался лицом к лицу с главным боцманом.
В общем, Рич встретил нормально. Без восторгов, но почти благожелательно. Разве что улыбка была с кислинкой. Ну и что? Изюминки я не ждал, помня свои матюги (к счастью, редкие) в его адрес, когда спускали реи и стеньги на «Меридиане», после перехода из Риги в Светлый. Ладно, то дело прошлое. Как говорил Чапай, наплевать и забыть. Тем более, Рич тоже поинтересовался тем же, что и Аркаша, а я в этот раз просто сослался на почту: улита едет, когда-то будет. Рич меня успокоил – найдутся!
– Твой друг нынче у меня ночевал, но я уже подыскал вам каюту. Будете жить с плотником и старшим рулевым. Пошли, Мишка!
Пошли. Железная коробка без иллюминаторов, а значит без дневного света, находилась под верхней палубой правого борта. Крутой трап вёл в коридор, из которого можно было попасть к люку парусной кладовой, а также в другой коридор, где находилось несколько кают штатного экипажа. Вещи Аркадия лежали на нижней койке слева от входа. Мне досталась верхняя справа, мигом сориентировался я, так как в оставшихся койках возлежали аборигены. Под моей койкой жительствовал старший рулевой Валерий Изморский, с есенинской шевелюрой, другую, над Аркашиной, придавил плотник Жора Буйначенко – судя по длине