Похвальное слово Бахусу, или Верстовые столбы бродячего живописца. Книга пятая
а порой и уходили в том же порядке, радиста память просто не удержала в сером веществе.
– Давайте поднимем за баркентины, за «Тропик» и «Меридиан», – Юрий Иваныч поднял свою посудину. – Их уже нет, нас всех разбросало по сторонам, но если жизнь снова свела четверых из тогдашних экипажей на одной палубе, да ещё опять под парусами, значит, есть в нашей встрече какой-то смысл.
– И смысл в жизни, – добавил я, чокаясь с ним и с остальными.
– Рихард тебя не прижимает? – спросил Юрий Иваныч, когда все выпили и почавкали.
– Пока милует, – ответил я, сразу расслабленный потоком огненной лавы, прокатившейся от гортани до желудка и провалившейся дальше, вплоть до ануса. – Даже мой личный боцман Майоров призывает на службу лишь в крайнем случае. В основном, по пустякам: принести-унести.
– Я этого рыжего обязательно напишу, – пообещал Аркаша. – Интересный тип! Сражались с ним в домино бок о бок. Он спросил, какая холера, дядя, тебя в море погнала? Ответил «племяннику», что я по натуре бродяга и рассказал, как бродяжили с Михаилом на Каме и по Алтаю. Он как-то странно посмотрел на меня и говорит: «Кончай травить – мотай на утку!» Не поверил, что ли? Я ведь сказок не рассказывал.
– Может, и не поверил, – усмехнулся Лео, наливая новые порции. —Виктор уже лет шесть-семь как не видел ничего, кроме моря-океана да заводского причала. После дембеля остался на барке, а он после рейса вернётся в Кронштадт на переоборудование. Вот тогда, думаю, Майоров рванёт с него искать свою «сказку».
– Юрий Иваныч, – обратился я к старпому. – Год назад я тоже побывал в Кронштадте. Саня Ушаков преподаёт дизеля в школе подплава. Сделал мне пропуск, я, конечно, явился, и мы устроили вечер воспоминаний.
– Ему, поди, пора демобилизоваться?
– В прошлом году. Была открытка из Каргополя. Собирается в Морагентство. По стопам Стаса Варнело. Расспрашивал, вспоминал «Меридиан» и вздыхал.
– Так ведь было что вспомнить! – засмеялся Юрий Иваныч. – Хотя бы английский шоколад, которым он, сластёна, обожрался до того, что угодил в больницу.
Минин не засиделся. Ушёл, сославшись на дела. Ну, а мы только-только вошли во вкус и начали добавлять ещё и ещё. Лео, как и все, слегка поплыл, завспоминал разные разности. Не прежние дни парусные, не парусиновые прежние, которых не стоило вспоминать в преддверии тех, что наступят завтра. Не то вспоминают, что было тогда и тогда, а то, что происходило в промежутках между тем и этим. Ту же Ригу хотя бы, и то, что случилось в «Риге», на тайной квартире Винцевича и Лео, когда обмывали мою покупку – пальто демисезонное за 90 рублёв – водочкой «Дзинтарс» и копчёными миногами. Выпивали и закусывали, пока собутыльникам моим не вздумалось вызвонить на свою подпольную явку кадру для утехи, а вызвонили – Винцевич дал маху! – супружницу Лео. Я этого не знал, но всё равно задал лататы, бежал на баркентину быстрее лани, где