Не скрою: я так и знал, и чувствовал, что ты об этом напишешь. Что я теперь могу сказать?.. Я ведь тебя отговаривал. Никто тебя не насиловал ехать. Но ты поехала с условием (каким – ты сама прекрасно знаешь), значит, и винить в этом надо только себя. А деньги я смогу послать только после первого июля, и то, как мы договаривались, лишь на один месяц, иначе ничего не получится, вернее, ничего не получишь, если будешь проявлять нескромный аппетит. Ведь ты почти у себя дома, не у чужих, вот теперь и испытай, прочувствуй, каково оно – житие-бытие на стороне. У тебя сейчас свободный выбор: или ты впредь намереваешься устраивать жизнь лучшим образом в составе нашей семьи, или… Впрочем, не буду за тебя давать те или иные прогнозы, ты сама еще подумаешь, как тебе лучше поступить. Но в любом случае можешь быть уверена: меня ты уже ничем не удивишь. Но вот за Славу с тебя я спрошу. За него я жизнь свою отдам. Почему он должен был заболеть, как ты пишешь?! Ведь он уехал совершенно здоровым. Значит, ты так "хорошо" смотрела за ним. Если что плохого случится там с ним, ты мне за это ответишь. Поэтому уж постарайся смотреть за ним не как жестокая, чужая мачеха, а как заботливая, родная мать.
Может, ты будешь обижаться, что я в такой грубой форме к тебе обращаюсь, пишу неласковые слова, но иначе я не могу, понимаешь, не могу! Наболело и накипело… Видишь, Лена, как тяжело и плохо, когда потеряешь доверие мужа и как потом нелегко вновь обрести эту веру! Ты меня извини, но я скажу откровенно: не могу сейчас на тебя надеяться, и меня это мучит. Ты, разумеется, в ответ можешь скептически ухмыльнуться: мол, подумаешь, муж, который объелся груш.., доверия, видишь ли, у него нет. "Да я так хороша, – как ты всегда любишь себя представить, – что еще и не такого себе мужа сыщу, еще гораздо лучше, прекрасней себе жизнь устрою." Ты можешь такое сказать. Пожалуйста. Я не против. Делай так, насколько хватит у тебя совести потом смотреть в глаза если не мне, то нашему сыну. И не забывай, что впереди – не только удовольствия, но и старость. И кому ты тогда будешь нужна?! Жаль, что зачастую ты об этом просто не задумываешься. А я, собственно, не прошу и не понуждаю тебя уважать, а тем более любить меня. Ты никогда не скрывала, почему живешь со мной: "…мне деваться некуда, ради денег" и т.д., и т.п.
Ты, скорей всего, и сейчас черканула эту свою эпистолу только потому, что тебе потребовались рубли… Лена, деньги я вышлю, я не обманываю, ты сама знаешь.
За меня не беспокойся. Со мной все в порядке, по службе тоже все нормально.
Ты пишешь, значит, что ходила на проверку и тебе там дали консультацию. Лена, здесь я могу сказать следующее. И это вполне искренне. Я тебя не заставляю делать аборт, смотри сама. Если сможешь выносить ребенка, здоровье позволяет рожать, и врачи это подтверждают, так давай заведем второго, я ни слова против не скажу, ребенок наш. – Так он писал, но в голове его шла мучительная мысленная борьба: а наш ли, в смысле его ли? – Только об одном тебя прошу, Лена, заклинаю: верни мне прежнее доверие к тебе! Это всецело будет зависеть от твоего поведения, твоего характера. Я буду тебя любить и уважать еще пуще прежнего, я найду