Это будет здорово! Придется взять на себя эту затею».
Он вспомнил русских девушек, которые приезжали под комендантским конвоем убирать помещение штаба. Особенно понравилась Курту румяная девушка со вздернутым носом и печальными глазами. Она куталась в старенький шелковый платок… На широком, скуластом лице Курта разлилась улыбка. «Да, затея недурная. Надо действовать. Вместе с комендантом Шмольтке мы все это уладим. В крайнем случае, подарю ему часы…»
Курт расстегнул куртку и нащупал связку часов. С этой связкой Курт никогда не расставался. Да, времена круто изменились. Раньше офицеры могли на досуге гулять в ближайших деревнях, пьянствовать и развлекаться, шарить по укромным уголкам, брать все, что понравится, и отсылать домой в Германию. Но после того как на один из офицерских балов сделали налет партизаны, летчикам строго-настрого запретили удаляться из расположения части.
«Не вмешайся в тот раз находившийся поблизости карательный отряд, вряд ли кто-нибудь из офицеров выбрался бы живьем из села, – думал Курт, невольно дотрагиваясь до глубокого шрама на голове. – Но на территории аэродрома не грозит никакая опасность. Здесь можно развлекаться, сколько угодно. Охрана надежная!»
– Курт, ты что задумался? – чуть ли не в самое ухо крикнул Мюллер. – Право же, голова служит ненужным придатком к твоему могучему туловищу… Буди скорее Вебера, а то он прокиснет от сна.
Курт глянул на Мюллера, потом взял Вебера за плечи и сильно тряхнул. Тот, выслушав предложение отпраздновать день рождения Шверинга, обвел всех мутным, сонным взглядом и, махнув рукой, буркнул:
– Ладно, – и снова захрапел.
Девушки, уставшие и голодные, не обращая внимания на проходивших, мыли полы в коридоре штаба. Одна Фроська не унывала. Она подмигивала офицерам, шутила, зло посмеивалась.
Фроська – единственная дочь бывшего мельника Пашки Кривого. С приходом немцев отец ее вернулся в деревню, открыл лавку и торговал награбленным колхозным добром. Фроська же сама вызвалась мыть полы и стирать белье немцам. Теперь она командовала целой бригадой девушек, которых комендант Шмольтке мобилизовал на работу.
Многие из девушек, когда пришли немцы, ушли в лес, пытаясь связаться с партизанами, но не нашли их в дремучих брянских лесах и вернулись в село.
– Ну что, изголодались? Накормили вас партизаны? – издевалась над ними Фроська. – Давно бы надо было пристать ко мне. Дуры! Все равно ведь… Немцы говорят – Красной Армии капут. А партизан они переловят и всех перевешают. Слушайтесь меня, и все будет отлично, а будете увиливать от работы – расскажу немцам, что к партизанам хотели уйти.
Теперь Фроська обнаглела совсем и изображала из себя командира:
– Наташка! – покрикивала она. – Неча лодыря корчить! Пошевеливайсь!
Но у девушки, к которой обращалась Фроська, от усталости, видимо, кружилась голова. Она выпрямилась, прислонилась к стене. Проходивший мимо офицер, поравнявшись, нахально подмигнул ей, оскалив большой рот с черными усиками на верхней губе. Он подошел к Фроське, щелкнул ее стеком по