совершенно иначе, чем обычно. Не было уже того надменного аристократического лоска, слетела его корона величия и маска неотразимости, и вот передо мной не сиятельный княжич, а совершенно обычный молодой мужчина с его обнаженными чувствами и эмоциями. Подавленный, усталый, такой настоящий и искренний, а ещё немного несчастный.
Сжалившись, я кое-как подвела шатающегося парня до кровати и уложила поверх стёганых одеял, прикрывая покрывалом. Усталость в купе с алкогольным опьянением давала о себе знать, веки мужчины смежились, дыхание выровнялось, и он уснул, не видя, как я свернулась рядом калачиком, вглядываясь в полутьме в его красивое лицо. И правда, когда он был расслаблен, он казался весьма приятным молодым человеком с правильными по-мужски классическими чертами лица.
Я протянула руку и пальчиком тихонько обвела волевой подбородок, высокие скулы, прямой нос и тонкие губы. Затем откинула с высокого лба тёмную прядь волос и не удержалась, зарывшись рукой в черной шевелюре. Было приятно.
Задумчиво перебирая пальцами темные пряди, мой взгляд медленно скользил по мирно спящему рядом мужчине, а в голове то и дело всплывал один и тот же вопрос: смогла бы я полюбить его? Возможно, если бы моя жизнь в этом новом мире сложилась несколько иначе, то…
Я тряхнула головой и с горечью осознала, что совершенно не хотела бы причинять этому человеку боль. Но, увы, я причиняла. И видела это. И от этого самой становилось больно. Мне разбил сердце Данила, а теперь я разбивала сердце Данияру. Но что я могла поделать? Претвориться, что он мне дорог? Лицемерить и лгать? Ради чего? Терпеть минуты близости с чужим для меня мужчиной и каждую ночь делить с ним ложе? Терпеть его прикосновения и поцелуи? И каждый раз ждать, считая минуты, когда всё это закончится? В памяти ещё были свежи воспоминания о нашей брачной ночи. Нет уж, повторения мне совершенно не хотелось. Но ведь я его жена? Как быть? Ждать, когда стерпится-слюбится?
От всех этих мыслей у меня сильно разболелась голова, и стало нестерпимо душно. Меня душили стены этих богатых покоев, этот тяжёлый парчовый балдахин кровати, этот плотный роскошно-вышитый сарафан.
Спрыгнув с постели, и с силой дернув шнуровку сарафана, я с остервенение принялась стаскивать с себя лишнюю одежду, оставляя на себе лишь полупрозрачную нижнюю сорочку. Так стало немного легче, но воздуха всё равно катастрофически не хватало.
Подойдя к небольшому витражному окошку, я потянула створку на себя и, когда в опочивальню ворвался поток свежего воздуха, смогла наконец вздохнуть полной грудью.
Порыв свежего ветра ударил в лицо, разметав волосы и проносясь вихрем по помещению, опрокидывая со стола подсвечник и вазу с фруктами. А затем, у меня всё похолодело внутри, так как в двух шагах от кровати, где мирно спал молодой княжич, материализовалась фигура мужчины. Его платиновые волосы рассыпались по плечам, а во взгляде льдисто-голубых глаз плескалось чистая ярость, граничащая с безумием.
Он смотрел то на безмятежное лицо молодого князя, то на полуголую меня, что так и замерла рядом ошеломлённая,