у тебя эту штуку. Парик».
«Это – не вариант!»
«Нельзя?»
«Нет».
«Да я просто хотела примерить. Но уже не хочу».
«Это почему же?»
«Эта штука – как шапка. А шапку летом не носят. Потому что жарко».
«Права, – вздыхает он. И добавляет: – Мне недолго осталось носить эту штуку. Потом могу тебе подарить».
«Нее, не надо».
«Почему?»
«Туда мои волосы не залезут.
«Хмм. Догадливая. У тебя они густые».
«И вооот такие длинные!» – хвастаюсь я, отмеряя себе ладошкой по пояс.
«Круто!» – отвечает он, одобрительно кивая. – Ладно, какая у тебя просьба?»
«Хочу мороженое. Фисташковое».
«По рукам, – отвечает он. И уточняет: – с меня мороженое, с тебя молчание – лады?
«Лады. Папа тоже так говорит».
«Мы все так говорим», – заверяет меня он.
Подходит к зеркалу и надевает свой парик. И только он успевает это сделать, как заходит мама.
«Вот ты где! – обращается она к моему собеседнику, – И чем вы тут занимаетесь?»
«Мы с блондином разговариваем, мам. Он обещал мне мороженое».
«Вот как! И за что же?»
«Он сказал, что я все схватываю на лету».
«Котёнок ты мой любимый! Ты у меня не только красавица, но и большая умница!»
«Точно!» – отвечает блондин.
Я вижу, как он скрывается за дверью. А следом «кадр из фильма» моего детства на пару мгновений зависает… И вдруг разбивается вдребезги.
Меня окутывает пустота. Чувствую себя разочарованной. И очень несчастной. Нестерпимо хочется вернуться туда – в моё воспоминание. Занырнуть в него и прикоснуться к тому, чего больше нет – к моей прошлой счастливой жизни. Жизни, в которой мама с папой были рядом, в которой ещё жива бабуля, в которой дедушка был не таким суровым. Мне настолько больно, что еле сдерживаю слезы и чувствую себя кустом любимых маминых роз, вдруг выдернутых из грунта и брошенных засыхать без воды и комфортных условий. Как же хочется заплакать! Громко, как в детстве. Чтобы мама погладила по голове. Чтобы папа сказал свое фирменное: «Не мороси, дочь!» Чтобы дедушка привычно сделал ему замечание «подбирать выражения». Чтобы вступилась бабуля и с улыбкой пригласила всех нас на вечернее чаепитие.
Но всего этого больше нет и никогда не будет.
«Надо жить дальше», – всегда говорит дед. И мы с ним живем…
Я медленно моргнула, прогоняя морок воспоминаний и взглянула на своего молчаливого собеседника. Он уже привычно всматривался мне в лицо, сидя в кресле напротив. Руки его покоились на подлокотниках кресла, а длинные ноги были вытянуты вперед – так, что я в подробностях могла разглядеть рисунок подошвы кроссовок «Найк» внушительных размеров.
– Так вот как мы познакомились… – прошептала я. Сил говорить громче я не чувствовала. – Только тогда я так и не узнала, как вас зовут… Когда мы возвращались с мамой домой, она передала мне мороженое и сказала: «Это тебе твой новый друг просил передать».
Орлов продолжал молчать.
– Андрей