прерогативы, что ты сделаешь с такой жизнью! – сокрушённо посетовала Гвоздина.
– А вы бутылку им посулите, так мигом станет везде светло! – усмехнулся широко Цветков.
– Ну, за бутылку и поп, поди, от Бога отречётся, – мрачно пошутила она. – У нас без бутылки дела никак не идут, что за смазочное время настало? И вот вы с ними заодно…
– Да, вот такая жизнь пошла – не нами придумано!
– А тогда кем же? – бросила та с вызовом. – Ну ладно, вы идите, идите, а я пока загляну в буфет…
И Цветков грузно поковылял в одиночестве дальше к заднему выходу из бани, где во дворе около машине, гружёной стиральным порошком в бумажных мешках, сгрудились люди, поджидая Цветкова.
Когда он, наконец, показался из тёмного зева бани на солнечном дворе, к нему с ходу подлетел Крайнев:
– Кириллович, получилось, мама согласна? – протарахтел он, сверкая алчно плутоватыми глазами.
– Вот сейчас она сама подойдёт, и потолкуйте с ней ладком, – как бы недовольно проворчал Цветков. – Чего стоите – давайте носить, всё равно она с вас не слезет!
– На халяву я не буду, не дурак! – отрезал Трухин.– Сколько можно…
– Братцы, сейчас я попробую маму уломать! – вскричал Блатов сиплым тенором, и ретиво потрусил в баню, вобрав голову деланно в плечи, строя из себя некоего шута.
Этим временем, переговорив с буфетчицей Тасей, чтобы та ей оставила палку копчёной колбасы и кусок отварного мяса, Гвоздина попутно переговорила с банщицами, которые ей докладывали о своих возникавших каждый день проблемах… Наконец она потрусила дальше. И уже почти на выходе из бани, она чуть было не столкнулась с Блатовым, который мчался на неё, как ломовая лошадь.
– Фу, кто это прёт на меня буром? Ефрем, никак ты? – удивлённо возгласила она, и слегка попятилась назад.
– О, Платоновна, я за вами, извините, Платоновна, не зги не видать! – прохрипел тот сдавленно. – Только на солнце стоял, теперь в помещении совершенно ослеп! – и крутился вокруг Гвоздиной волчком.
– Да чего ты, как заводной? – засмеялась Инна Платоновна. – Да остановись, или тебя так винные пары взнуздали?
– Платоновна, за всё надо платить, сколько можно нас за дурачков держать, мы же тоже люди? – завопил нарочно тот жалким осипшим голосом. – А то у меня от этого порошка залысина появилась.
– Ах, какой нахал, я вам бесконечно делаю поблажки! Это вы на мне, как на дурочке едете верхом! Вас там пять мужиков, можно вагон разгрузить играючись. Вы же целыми днями бьёте баклуши, а если бы работали, наверное, так не пили бы?
– Верно, Платоновна, мы можем всё, но только плати бабки… Мы знаем какие должности входят в штатное расписание…
– На что ты намекаешь, Ефрем? – уставилась директор в оторопи на слесаря. – Ну, вот так всегда, с вами по-хорошему, а вы наглеете сверх всякой меры… Пошли, пошли, сейчас я раскрутку дам всем…
Во двор