рядом с Амадиу Маркел спросил:
– Мы ждали тебя еще несколько дней назад. Что-то случилось?
– Меня перехватил гонец его величества, так что мне пришлось сделать небольшой крюк и заехать в столицу.
– Вот как? И что же хотел Моро?
– Выпить бокал вина, вспомнить былые годы, – сказал Амадиу. – Все мы становимся чуть сентиментальнее с возрастом.
Маркел хмыкнул, но не стал допытываться до правды. И не то чтобы Амадиу не доверял племяннику – совсем наоборот, после смерти Неля его сын, наверное, был чуть ли не единственным, кому Амадиу бы не раздумывая доверил свою жизнь – просто он не видел смысла забивать Маркелу голову лишними заботами; думается, дел у него и без того навалом.
Теперь они вышагивали по широкому коридору, на стенах которого были вывешены портреты всех, кто когда-либо возглавлял орден – от Святого Иоанна, единогласно избранного первым капитулом более трех веков назад, до предшественника и друга Амадиу – Камиля Фье, почившего десять лет назад. Лишь один великий магистр не удостоился упоминания в этой галерее… Но Амадиу тут же отогнал от себя тяжелые мысли, что до сих пор иногда бередили его душу.
Настанет день, когда и Амадиу будет строго смотреть на проходящих мимо Мечей, полубратьев и слуг, давно привыкших и даже не обращающих внимания на реликты давно ушедших времен. Амадиу отметил, что лучше заранее найти более-менее приличного живописца – некоторые из картину воистину вгоняли в трепет, но не величием изображенной персоны, а скорее специфическим исполнением и довольно интересными пропорциями. В особенности не повезло бедняге Годрику – он и при жизни не слыл красавцем, а уж на собственном портрете… Амадиу, помня нрав покойного, подозревал, что тот мог легко отправить сына музы на тот свет, даже будучи прикованным к постели, как в последний год своей жизни, но, к счастью для художника, он закончил полотно уже после смерти Годрика.
– А между вином и воспоминаниями его величество случайно не упомянул о том, когда корона планирует возвращать долги? – не без доли ехидства поинтересовался Маркел.
– Вино оказалось слегка кисловатым, – усмехнулся Амадиу. – И единственное золото, что мы увидим в ближайшее время, упадет нам под ноги с деревьев.
– Боюсь, Моро нарывается на то, лично пообщаться с Боссэ, – с нарочито суровым видом сказал Маркел.
Он переглянулся с Амадиу и через мгновение по пустому коридору прокатился дружный хохот. Боссэ – главный казначей ордена – был тихим невысоким старичком с несмываемыми чернильными пятнами на пальцах и вечной грудой свитков, что вываливались чуть ли не из рукавов; но во всех вопросах, где мелькала хоть монетка, принадлежащая Святым Мечам, Боссэ тут же превращался в неумолимого хищника, что не остановится, пока последний ломаный простак не вернется в хранилище Алого Оплота. Смех утих и после короткого молчания Маркел произнес:
– А я думал, Матиас хотел узнать