о том, что у отца всё-таки достаточно воды.
– Ты всё выпил уже давно, – резко ответила она, – закрой свой рот и не ной, мы скоро приедем.
Отец озадаченно посмотрел на неё, но не сказал ничего, как и не достал для меня воды, зато стали оборачиваться рядом сидящие люди. Я же в свою очередь успел испугаться мамы и «закрыл свой рот», до самого приезда. Тогда я совсем не понял, почему она была такой злой, но теперь то уже знаю, что достань отец воду его там разорвали бы на куски, в лучшем случае у нас бы отобрали все бутылки, а может даже избили и выбросили бы прямо на ходу. А так измождённые люди решили не тратить силы: мало ли что там несёт этот ребёнок.
Грузовик остановился, а я услышал незнакомую для меня речь, отец шепнул матери, что это польская граница, она же не обратила на его слова никакого внимания. Обрывистые реплики, смешки, хлопок дверью, машина завелась и поехала дальше, мы ехали ещё час, дороги были похуже чем в Германии, а твёрдый пол прицепа, в котором мы находились предоставлял отличную возможность почувствовать каждую неровность асфальтового покрытия.
Машина вновь остановилась, хлопнули двери кабины водителя, кто-то прошёлся вдоль прицепа, странные звуки и вдруг в наше временное жилище ударил дневной свет. Мужчина, который открыл прицепные двери был толстым и седым, на лице белеет недельная щетина. Люди стали медленно двигаться к выходу, мы сидели в самом начале прицепа, поэтому выходили последними, кто-то выходя разминал кости, кто-то сразу чуть ли не бежал подальше от грузовика. Очередь выходить дошла и до нас: сначала вниз спрыгнул отец, взял в руки меня, потом хотел помочь спуститься маме, так же как мне, но она, можно сказать, отбрыкнулась, и не без трудностей, но всё же слезла сама.
Я посмотрел вокруг: светило солнце, но холод стоял такой же как и дома, строения были немного ниже, а это место точно не было городом, людей кроме тех, что вылезли из прицепа, не было видно тоже. Свет немного бил по глазам, мешая осматривать всё вокруг. Куда мы двинемся я не знал. Сейчас я знал только то, что это была Польша. А мою детскую душу, почему-то первый раз за это время, охватила непонятная, будто где-то притаившаяся от меня самого тревога.
Глава 4
Не задерживаясь, в отличие от меня, отец пошел по парковке, чтобы искать машину, которая бы поехала дальше. Если в Германии об этом можно было догадаться по большому количеству людей, то здесь, кроме тех, можно сказать, беженцев, не было никого, стояли только несколько автомобилей, кажется уже давно заброшенных.
Мы тянулись неизвестно куда, по крайней мере мне. Я услышал крики на немецком, это были не крики от драки, а похоже кто-то обращался к отцу, я стал вертеть головой и заметил мужчину, среднего роста, одежда выглядела как-то неестественно, он будто был надут воздухом, думаю дело было в том, что курток было несколько. И действительно, он махал нам одной рукой, зовя к себе, а второй оттягивал плотный серый шарф, чтобы он не мешал ему разговаривать.
– С ребенком! Постойте, – кричал он и уже начинал