Те вновь хотели двинуть в бой, но Ван-Мардвик сжав свой кулак, по-видимому, приказал им ждать. Я несколько потерялся, не знаю, что со мной происходит, чёрт возьми. Не могу собраться. Почему пошла расфокуссировка? Если я промедлю ещё несколько секунд – мне конец, но я не могу поднять автомат, мозг не хочет исполнять команду. Может он отражает моё истинное желание – смерть. Я всех подвёл, когда был нужен, был чёрств с теми, кто любил меня, кому был нужен, бросил их, все мои идеалы – пали, я – пал. Стал тем, с кем клялся бороться. Я разрушил новый мир, окунув его в грязь, в которой он вот-вот захлебнётся, я убил своих последователей, тех, кто считал меня избранным, тем, кто поведёт людей к новой эре. Мой гнев и жажда власти сделали из меня монстра, я сам лишил себя всего. Вся боль, которую я испытываю – это кара за содеянное. Да, мне суждено умереть и ме стоит принять факт того, что я не смогу исправить прошлое, но могу попытаться исполнить свой долг – найдя лекарство и взойти на кресло канцлера. Поэтому я умру – пытаясь искупить грехи свои!
Один из спартанцев был так близко, что пуля, которую я выпустил от испуга, отлетела от его щита прямо мне в ногу. Ему удалось сшибить меня, автомат отлетел куда-то в сторону. Боль моя была несильной, поэтому два удара щитом, нацеленных на мою шею не достигли своей цели. Спартанец наступил на место ранения, в глазах чуть помутнело, голова откинулась назад, и я увидел его собратьев несущихся за Сэмом. Если я сейчас не найду в себе сил – одолеть этого балвана, то всё было зря. Лицо моего обидчика было сильно изуродовано огромными порезами, кровь из которых стекала прямо на меня. Нехило же ему досталось. Замахнувшись щитом, он приготовился добить меня, но я не был бы собой – если бы умер здесь и сейчас. Я успел подставить кисть, тем самым предотвратив процесс отделения моей головы от тела. Кисть хрустнула, но не сломалась. Я рычал от гнева и боли, спартанец эмоционировал точь в точь. Вторым моим действием было – задрать руку и выстрелить острым клинком прямо в незащищённую шею. Благо у него не было при себе меча – иначе план был бы обречён. Рука поднялась несколько тяжело, но пальцы моментально сжали кнопку механизма выпускающего стрелу, но спартанец успел выставить кисть, и стрела застряла прямо в его ладони. Спартанец со смехом осмотрел свою ладонь, откинул свой щит и, схватив меня за горло, поднял над собой. Из-за кучи-малы творившейся вокруг, я не мог получить поддержку в данный момент времени, что не могло не огорчать в силу нынешних обстоятельств. Я изо всех сил бил его по кулаку, сжавшему мою глотку, но ему хоть бы хны. Он развернул ладонь и занёс острую часть лезвия, готовясь кольнуть меня, я вновь выдвинул одну из рук, сдерживая лезвие, а второй продолжал бить его кулак. Яркий красный свет, просвистевшая, словно свиристель пуля, раздробила череп спартанца, но не убила его, он отшвырнул меня в сторону моего автомата. Осталось лишь нажать на спусковой крючок.
– Tha plirósete gia aftó29! – сказал женский голос, принадлежавший спартанке.
Видно я убил её мужа.
Я не успел встать на ноги, поэтому пнул её в ногу, нарушив