определяю возраст, но решила, что мальчикам где-то между двенадцатью и восемнадцатью. Был один худощавый, один темненький и один в веснушках.
Я открыла заднюю дверь и вышла наружу.
– Что вы здесь делаете? – крикнула я.
– Черт, это она! – взвизгнул худощавый, а маленькая девочка закричала. Мальчики резко развернули свои велосипеды и начали отчаянно крутить педали, уезжая подальше от дома.
– Странная Салли Даймонд, чудила! – крикнул мальчик в веснушках и исчез из виду. Темненький мальчик не смотрел, куда едет, поэтому налетел на лопату, лежащую в траве. В этот самый момент девочка слетела с багажника велосипеда и стукнулась головой о рукоятку лопаты, которая поднялась вверх под весом мальчика и его велосипеда. Это было похоже на сценку из мультиков про Багза Банни. Мальчик не остановился и удрал со своими друзьями.
Я ждала, что девочка заплачет. Она не переставала истерически вопить с той секунды, как увидела меня. Но она пластом лежала на земле, неподвижно и тихо.
Я осторожно двинулась в ее сторону. Ее глаза были закрыты. Я приложила ладонь ей ко лбу – он был горячий. Потом положил руку на узкую грудь – она вздымалась и опускалась с каждым ударом сердца. Девочка не умерла. Я заподозрила у нее сотрясение. Отец учил меня оказывать первую помощь, и каждый год, 1 октября, мы проходили курс заново. Он говорил, это для того, чтобы обезопасить меня, но еще – что так я могу помочь кому-то другому, если вдруг окажусь свидетелем несчастного случая. Я раньше никогда не оказывалась свидетелем несчастного случая. Я приподняла голову девочки и, разумеется, нащупала шишку у нее на затылке. Крови не было. Повода для паники нет. Я подняла ее с земли и понесла, подхватив сзади одной рукой, а второй прижав маленькую головку к своему плечу. Я внесла девочку в дом и положила на диван в гостиной. Накрыла ее покрывалом, потому что еще не разжигала огонь, и пошла за льдом на кухню. Пересыпала весь лед из формы в чистое полотенце для рук и вернулась в гостиную. Я аккуратно приподняла ее голову и приложила импровизированный пакет со льдом к шишке. Веки девочки задрожали и приоткрылись, а ее глаза расширились от ужаса, когда увидели меня. Она снова закричала, и я поняла, что она напугана.
– Больно? – спросила я.
Девочка шарахнулась от меня и стала отползать. Тут я поняла, что мне не было неприятно дотрагиваться до этой девочки, или прижимать ее к себе, или нести, пока она была без сознания. Я протянула ей лед и сказала:
– Тебе нужно приложить это к затылку и немного полежать. У тебя сотрясение. Мне нужно позвонить доктору Кэффри. Не хочешь стаканчик бренди?
Она замотала головой и тут же поморщилась.
– Постарайся не двигаться. Ты притворяешься, что не можешь говорить? Я постоянно так делаю. Ты такая же, как я?
Она взглянула на меня, и ее глаза наполнились слезами. У нее было миленькое маленькое личико. Вдруг у девочки задрожали губы, и она произнесла:
– Я хочу к маме.
Я вздохнула.
– Я тоже, хотя заметила это только недавно, когда умер мой отец. Твоя мама жива?
– Да. – Ее голос стал немного срываться. – Вы можете ей позвонить, пожалуйста?
Ага.