водитель доставки, прежде чем попасть на территорию, этот фургон остановился у закрытого въезда на узкую, почти скрытую от посторонних глаз асфальтированную подъездную дорожку, которая вела в затененный альков школы, куда никто не ходил.
Мужчина в невзрачном синем комбинезоне открыл пассажирскую дверь фургона, подошел к воротам и снял с защелки незакрепленную удлиненную скобу потрепанного замка. Толкнул ворота, и они плавно поплыли внутрь, пропуская фургон на территорию между школьным складом и погрузочной площадкой кафетерия; дорожка заканчивалась у кирпичной стены, отделявшей переулок от большой бетонной площадки для занятий. Осенним днем крики и смех детей эхом долетали до темного алькова; та стена служила защитным барьером между мирами радости и теней.
Мужчина прошел через проем, и фургон осторожно въехал за ним. Как только машина проехала, он закрыл ворота и снова повесил замок, который не стал закрывать, а оставил пока что открытым.
Фургон встал рядом с двумя коричневыми мусорками, сгорбившимися в утренней тени здания. Мужчина в комбинезоне скользнул обратно на пассажирское сиденье, что-то сказал водителю и тихо закрыл дверь. Водитель кивнул и посмотрел на часы.
Было ровно 8:45.
5
– Мистер Годинес?
Генри зашел в 14 кабинет, не зная, чего ожидать. Пока он шел, коридоры были пусты. Почти все дети были на занятиях и там и останутся еще около двадцати минут, пока не прозвенит звонок, и тогда коридор взорвется хаосом, голосами и дребезжанием дверей шкафчиков. Генри не знал, почему мистер Годинес вызвал его, да еще так срочно, но решил, что это как-то связано либо с недавним эссе, либо с Томми Пэтченом и его командой. Может, он слышал о том, что за Генри гнались. Или что-то увидел и только потом понял, что Генри в опасности.
Или, может, дело вообще не в этом.
Чего Генри никак не ожидал, особенно после того, как его вытащили с урока всем известным розовым пропуском, так это увидеть пустой класс.
Свет был включен, и единственная дверь, ведущая в кабинет и из него, не была заперта, но мистера Годинеса внутри не было. Что еще более странно, не было никаких признаков того, что учитель вообще туда заходил. Ни полупустой кофейной чашки на столе, ни кожаной сумки, перекинутой через спинку стула, в которой всегда лежали две-три книги, которые мужчина читал и иногда предлагал ученикам, гордо и взволнованно хвастаясь любым романом или потрепанным томом по науке или философии, что поглотили его сознание.
Генри молча стоял у учительского стола, думая, постоять ли еще или вернуться к мисс Джонсон, но тут из коридора донесся странный звук, такое повторяющееся эхо с внешней стороны стен кабинета.
Скряб… скряб… скряб… скряб… скряб…
Генри поискал источник звука, пока тот удалялся по коридору, изучил стену, отделявшую класс от этого шума – за первыми рядами парт, за большой доской объявлений с надписью «САМЫЕ ЛУЧШИЕ!», под которой висели эссе, которым мистер Годинес поставил высокие оценки. Генри на мгновение