за все те «т-трудности». Ты хочешь, чтобы я т-такой стала? – резонно возражала Рита.
Конечно, Илья снова поднапрягся и поспособствовал улучшению их жилищных условий, да и район поменял на приличный Головинский. Собственно, на это Глаша и рассчитывала. Однако теперь ей требовался настоящий ремонт, «не жить же в таком кошмаре».
– У Рэя Чарлза было двенадцать детей от девяти разных женщин. Каждому своему отпрыску он оставил по миллиону долларов. А ты из-за каких-то копеек жмёшься!
И Илья прилежно занимался ремонтом квартиры бывшей жены, а попутно и устройством Риты в приличную школу с художественной направленностью. Платную, разумеется. Неприлично жмотиться из-за таких копеек! Он помнил прописные истины о чувстве долга, об ответственности за тех, кого приручил и тому подобное.
Когда звонила Глаша, Надя всегда напрягалась:
– Она хочет тебя вернуть?
– Конечно же нет! Как тебе такое в голову пришло?! Она меня ненавидит!
– Тогда что ей нужно?
Илья не мог ответить на этот вопрос. Глаша являла собой некий феномен – недовольство, возведенное в культ. Ее жалобы на жизнь носили какой-то всеобщий характер. Плохо было всё. Всегда. Везде. Поскольку он был порядочным человеком, то всякий раз, когда ему начинали излагать проблему, он совершенно рефлекторно начинал прикидывать, как можно помочь. Но помочь тут было совершенно невозможно – бывшая жена была из тех, что любую помощь обращают в прах. Все ее речи напоминали монолог старушки, которая пришла в собес. Не за помощью, Боже упаси, а именно пожаловаться.
– А ты пробовал ее чесноком? Или святой водой? – спрашивала жена.
По работе Илья нередко знал обо всех подробностях ремонта своих клиентов, и некоторые из них даже присылали ему фотографии керамической плитки или обоев, делились планами и свершениями, в их посланиях слышался восторг и радостное возбуждение. Пока квартира пустая – это море возможностей, это мечты и планы. Не факт, что все они осуществятся именно так, как задумано, но пока стены белые, а мебели нет, всё возможно, всё впереди. Это время надежд, а следовательно, счастье. Бывшая рассказывала лишь о неприятностях, связанных с ремонтом. Ни одного радостного события за это время с ней не произошло. Ни планировка, ни отделка, ни вид из окна не вызывали у нее положительного отклика. С подругами же своими, которые теперь тоже работали в Москве, она могла лишь созваниваться – для личных встреч не было ни времени, ни сил, да и то говорила лишь о том, как замучилась пахать по десять часов день без выходных и праздников. Когда же они советовали ей найти работу полегче, пусть и не с такой зарплатой, она не задумываясь выкатывала заранее заготовленный ответ о всеобщей безработице, об отсутствии у нее полезных знакомств и связей, словно беседа была отрепетирована, да не один раз, и заканчивала словами:
– Советовать все горазды!
– Но тебе ведь бывший помогает.
– А вдруг