подломила ещё с десяток деревьев поменьше.
Да, живёшь вот так, не тужишь, радуешься каждому погожему деньку, а может, наоборот, и не замечаешь их, воспринимая как что-то само собой разумеющееся, и вдруг, откуда и не ждали, ветродуй или старость подкосили дерево. Не смогло оно дольше держаться за сырую землю. Охнув, пошатнулось и устремилось вниз, накрыв собой и переломав в щепки молодую поросль. Только и успели они выкрикнуть: «А мы-то чем виноваты? Не отгуляли, не долюбили», но закончить не успели – всё, конец.
Такова суровая правда жизни: как ни кожилься и ни выкаблучивайся, от хромой с косой никому не уйти, и неважно, дерево ты, зверь или человек.
Подойдя к валежине, Иван устало плюхнулся рядом с обретённым в чужой беде товарищем.
Леший, будто извиняясь, вымолвил:
– Мне, коротколапому, тяжело поспевать за тобой, да и эта сырость совсем доконала, – он взглядом указал на воспалённые ревматизмом пальцы, – вот я и спрямил дорогу.
Иван кивнул, давая понять, что всё нормально и на спутника он не в обиде.
– Однако пришли, – смачно сморкнувшись, сказал Леш.
– Да ведь это не то место, не дошли ещё вроде, – неуверенно проговорил парень, поведя взглядом вокруг.
– Верно, не то, а нам туда и не надо. Это я для ориентира тебе сказал, чтобы не блудить. Теперь понял? – чиркнув по охотнику диким взглядом, закончил леший. – Нам туда, – он кивком головы указал на громоздившуюся вершину ели, ещё не успевшую пожелтеть и осыпаться.
Иван, щурясь, силился разглядеть то, что скрывало под собой уснувшее навсегда дерево.
Ель завалилась в узкий короткий ложок, по форме похожий на подкову, с обрывистыми, размытыми берегами, усыпанными зализанными, спёкшимися между собой кругляшками гальки и острыми, торчащими из земли осколками известняка, похожими на кости доисторического животного, вылизанными и иссушенными до белизны временем.
Упавшее дерево как бы накрыло его своим подолом, надёжно спрятав от постороннего взгляда под лапником и хвоей.
В верхней части подковы лог заканчивался крутым яром, с которого бахромой свисали дернина и пожухлые корни. У основания он состоял из нагромождения каменных глыб, останцев, поросших мхом и бурым лишайником.
Между камней чернели расщелины и провалы, уходя темнотой в недра горы.
– А что там? – с интересом спросил охотник.
– Грот, из которого попадём в пещеру, а уж оттуда на ту сторону, – леший махнул рукой в неопределённом направлении.
– Там, наверное, темень, хоть шар выколи. – Иван зашарил рукой в рюкзаке, пытаясь нащупать фонарь.
– Хоть выколи, – согласился напарник. – Но пойдём так, вслепую.
– Убьёмся же в темноте ненароком, – запричитал Иван.
– Не волнуйся, я дорогу знаю, за руку тебя поведу. И потом, я же леший, – сказал он, намекая на то, что и без фонаря всё прекрасно видит своими звериными глазами. – Да, и когда зайдём в пещеру,