ее тело.
окунуть руки в ее плоть, как в горячий воск.
схватить за волосы.
свобода – это глоток морской воды,
соленой до тошноты.
и остатки пиццы с маслинами и беконом
валяются на полу в картонке —
кошка, раздавленная колесами грузовика.
я сизиф, а эта женщина камень,
который будет меня толкать в гору,
в пропасть или в болото всю мою жизнь.
острыми краями в спину ума, в ноги и крылья.
и это навсегда.
и вот это звенящее чарующее чувство судьбы,
когда продевают нить в иглу.
в твою глотку.
ибо ты рыба
родившаяся с крючками во рту – для папы, для мамы,
для налоговой,
для военкомата и банкомата, для семьи, для труда,
для оплаты коммунальных услуг,
прочих обязанностей, повинностей,
ванильных клопов.
а события мигают – пятнышки будущего позвоночника
на пока еще невидимой картине.
и ты уверенно держишь кисть.
воображаешь себя Пикассо.
а она на кухне в твоей футболке
уплетает молодой сладкий горошек,
вскрывает красивым, кровавый лак, ногтем стручки
и выедает мелодию
зеленых горошин.
так самки богомола пожирают своих самцов.
так боги вживляют мужчинам под ребра
женщин
с компасом, скорпионом и цветком.
читай по губам
разлапистый дуб в осеннем поле.
великан на школьном выпускном.
помнишь, Таня
как мы смотрели, как ласкали,
как листва цедила небо – зеленый кит
сербал планктон
через усы ветвей.
Таня,
помнишь, как мы с тобой
крабчатые символы объятий,
под дубом в отрытом поле,
обнимались, целовались, и личные глаголы
для влюбленных.
наивные фигуры
на необъятной ладони великана.
и громадные вороны
жадно и хищно расхаживали по пашне
как тираннозавры.
вороны, чернозем,
жирные обгоревшие рукописи с просинью,
вечерело и
ветер нас задувал, играясь,
как две горящие свечи
на овсяном пироге сентября.
только огоньки горели внутри нас.
верх ногами, оранжевые ярые ящерки,
под капюшонами,
позвоночниками, в желудках сердец.
фронтальной коре.
краткие моменты свободы и любви,
обломанные ветки, шуршащее гнездо-водоворот.
шелест времени шелковый.
Таня, ты знала, что у кобр нет ушей?
придется нам танцевать,
чтобы загипнотизировать эпоху.
вселенная, читай нас по губам.
глухонемая громада, чешуйчатая армада
из звезд пустоты и тьмы.
космос расширяется как зрачок Страшилы.
пустого божества.
а мы свечи, которые растут, сгорая.
свечи,