бумагу с печеньем без яиц и выбрасываю их в мусорное ведро.
– Немного драматично, сестренка. И я уверена, что на свете есть множество квалифицированных нянь.
– Их нет.
– Но…
– Нет, – повторяет она, последние крупицы веселья исчезли. – Есть только ты и Реджина. Вот и все.
Господи. Клементина всегда внимательно выбирала, с кем оставить Поппи, но я никогда не видела ее такой придирчивой.
– Ладно. Неважно. Извини за ситуацию с Лебовски.
Мы заканчиваем день за приготовлением печенья с гораздо меньшим удовольствием. И вторая порция получается на удивление вкусной. Яйца, несомненно, имеют значение.
Обняв сестру и племянницу на прощание, я запрыгиваю в душ, чтобы смыть муку с волос, а затем собираю корзинку с домашним печеньем для Оливера.
Когда я стучусь в соседний дом, выглядя как Бетти Крокер[21], которой я точно не являюсь, Гейб открывает дверь в своих брюках цвета хаки и рабочем поло. Он работает менеджером проектов в строительной компании, и это его первая неделя в офисе после работы из дома с тех пор, как вернулся Оливер.
– Йоу. Ты выглядишь по-щегольски восхитительно.
– Я выгляжу как разнорабочий. Только что вернулся домой. А ты… – Гейб поднимает бровь, окидывая меня беглым взглядом. – Ты выглядишь так, словно собралась к бабушке с печеньем, которое купила в «Таргет».
Я хлопаю его по плечу, протискиваясь через вход.
– Да будет тебе известно, я сама его приготовила.
– Чушь собачья.
– Спроси Клем.
– Так, значит, его приготовила Клем.
Мои глаза сощуриваются, пока я снимаю кроссовки, а затем обращаются к главной гостиной.
– Где Оливер?
Гейб сцепляет пальцы за головой.
– В своей комнате. Я поздоровался с ним, когда пришел домой с работы. Он рисует или что-то в этом роде. – Мы оба поднимаемся по ступенькам на второй этаж, и Гейб останавливается наверху лестницы. – Он на самом деле чертовски хорош. Ты уже видела его поделки?
– Вроде того. Он рисовал на стенах, пока я не отдала ему свой блокнот. Он сказал, что это был комикс.
– Это сводит с ума. У него настоящий талант.
Кивнув, я бросаю взгляд в конец коридора, мои колени подрагивают от волнения.
– Как думаешь, он не будет возражать, если я зайду? Я знаю, что он ценит личное пространство.
Последнее, чего я хочу, – это беспокоить его или вторгаться в его частную жизнь. Мне показалось, что вчера мы добились прогресса, когда он пришел ко мне домой и помог проверить комнаты, шкафы и даже пространство под моей кроватью. Я не могу перестать думать о его улыбке или о том, каким милым он был с Алексис.
Я жажду большего.
Гейб пожимает плечами, почесывая затылок у линии роста волос.
– Его трудно понять. Хотя попробовать стоит. – Прежде чем я успеваю ускользнуть, Гейб окликает меня: – Эй… ты в порядке?
Моя свободная рука инстинктивно тянется к губе, навязчивые воспоминания захлестывают меня, как ужасный сон. Мурашки покалывают кожу, когда