побежал в дальний угол крепости.
– Следи6(Ступай).
* * *
Иван всю ночь не сомкнул глаз. Растянув вокруг себя вязанку «ежей», он мог бы спать спокойно, до первого вскрика, но он так и не заснул до первых лучей солнца. Нервы. А с солнцем ожил и двор монастыря. Первыми из пристроенной к стене конуры вылезли ночные привратники.
Иван лежал, претворившись спящим, и они оба подошли к нему, не решаясь подходить слишком близко. Пошептавшись, они, увидев настоятеля, быстро от него отошли. Иван пошевелился и, поднявшись с войлока, потянулся.
– Великий ти, брат! – Сказал настоятель. – Како ти спал?
– Хорошо, отче… Слава Богу!
– Пошли к заутрене.
– Опроститься бы?
– Следи за ним, – настоятель указал на сторожа и тот отвёл, куда надо.
Обмыв руки, Иван прошёл вслед за всеми в двери, и они оказались в просторном помещении с крестом у противоположной стены. Перед ним стояла братия, человек двадцать и вчерашние привратники.
Иван, остановившись на входе, пропустил настоятеля вперёд и двуперстно перекрестился на крест, повторив его движения, достал из-за пазухи большой серебряный крест, поцеловал его.
– За такий крист и христяне убияти7. Не иззивай (искушай), жжаль (прости) ми Бог8. Сховай.
Иван крест спрятал и склонил голову.
Службу читали на латыни. Иван молился по-русски.
Рядом с ним пристроился зашедший в храм монах в плаще, который явно прислушивался к его молитве, а после службы побежал к настоятелю докладывать.
Все монахи приложились к руке настоятеля, и тот подозвал Ивана к себе, но руку не подал.
– Кому ти молил? – Спросил он.
– Христу. И богу единому.
– А ну… помолись.
Иван прочитал символ веры.
– Почему по-русски?
– Так понятней. Папа Римский Иоан самолично перевёл, записал мне своей рукой, и заверил своей печатью.
Иван поднял сидор, достал из него кожаный тубус, развязал ремешки и вскрыл его. Вынув пергамент, с которого свисала на синей и жёлтой нитках свинцовая печать, Иван передал его настоятелю.
Тот, взяв его двумя руками, развернул.
– Это рука Папы!? – Изумлённо спросил он.
– Да. Это он писал, когда ещё не был Папой. Он был ещё юным, но, когда стал Папой, заверил перевод своей печатью. Я был его рабом… Вернее, рабом его отца, патриция Кресцентия. Мы с ним вместе выросли. А когда он учился в школе певчих, мы вместе учили псалмы.
Настоятель ещё удивлённее посмотрел на Ивана. Тот, оглядев помещение, и «качнув» его грудным звуком «и», запел:
– Беатус вир куи аббиит…
Его голос, оттолкнувшись, от стен, затрепетал голубем, собрался и окреп в центре храма. Братия усиленно закрестилась, опустившись на колени.
Перекрестился и настоятель. Потом он стоял, сложив руки на груди, до конца псалма.
– Хвала Богу! – Сказал он, возвращая пергамент. – Гремо исть9 (Пошли есть).
– Умыться бы, настоятель.
– Я не опат10. Я князь Након Любекский.
Иван преклонил голову.
– А