Спецназовцы Папы мальчиками для бития не были, но уделали их в одну минуту.
– Во-о-от! – с набитым ртом промычал Егорыч.
– Слушай, можно же просто нагрянуть в этот монастырь и реквизировать запасы чая.
– Вариант напрашивался, но отвергнут… – генерал умолк, пристально наблюдая, как подошедший официант ставит на стол наполненный прозрачной жидкостью графинчик и собирается налить ее в стопки. – Доставил горючее, боец, и свободен. Разлить и сами можем.
Подождав, когда за работником общепита закроется дверь, Егорыч поднял и рассмотрел на просвет сосуд.
– А ведь недолил, жучара… Не больше 280 грамм… – генерал перехватил графин поудобнее и налил водку в стопки. – А отвергнут потому, что большой группой, еще и с оружием, туда не пробраться и не десантироваться – это особо охраняемая территория суверенного Китая. Да и запаса большого чая там быть не может. А Папа хочет иметь его постоянно… Так что придется играть по их правилам.
– Каким?
– Выставить трех бойцов. Внести залог один цзинь золота, полкило по-нашему.
– За всех?
– За каждого.
– Однако… – покачал головой Лех. – А как насчет оружия?
– На выбор претендентов: мечи или голые руки. Сражение до полного уничтожения противников.
– Это обязательное условие? – спросил подполковник, разрезая рыбу столовым ножом.
– Да. Если побеждают претенденты, то есть остается в живых хотя бы один, приз на выбор: или триста грамм чая единоразово, или по девяносто грамм чая в год на протяжении двенадцати лет или три золотые статуэтки Будды, каждая весом десять цзинь.
– Не слабо. А гарантии? – Лех поднял глаза на генерала.
– Что не обманут? У них это не принято. Да и прецеденты были. Полтора столетия тому назад из трех самураев один оказался шустряком-победителем и выбрал золото. Описание этого боя сохранилось в путевых заметках сопровождавшего самураев ученого слуги, не лишенного некоторого литературного таланта. Мне сделали перевод нужного отрывка из его записей. Должен заметить, что при прочтении довольно живописная картинка предстает перед глазами…
На большом плоском камне посреди горного ущелья сражаются узкоглазый мужчина в самурайских одеждах, вооруженный двумя катанами (длинными самурайскими мечами) и монах-воин в черно-оранжевой одежде с парой прямых мечей в руках. Монах сверкающим кругом вращающихся клинков теснит самурая к краю камня. Самурай высоким двойным сальто вперед выпрыгивает за спину противника и молниеносным ударом катаны обезглавливает его. Голова подпрыгивает и, вращаясь вместе с развевающейся косой, исчезает в пропасти. Самурай мощным пинком сбрасывает обезглавленное туловище с камня и по тропе направляется к выстроившимся на горе монахам в кашаях шафранового цвета. Трое из них на вытянутых руках держат золотые статуэтки Будды, обернутые полосками красной шелковой ткани.
– Больше поражений монахов не случалось, хотя недостатка в желающих пополнить золотой запас монастыря не было, – Егорыч поднял глаза от тарелки. – Правда, семь лет