психолог снял очки, несколько раз потер переносицу, – вы правы.
– Вы не представляете, что у нас дома происходит. – На ее щеках запылали два багряных пятна. – На прошлой неделе отец принес Наде на день рождения букет роз. А она ни с того ни сего зарыдала, схватила цветы и с диким ревом швырнула их на пол. Кричала, что она никогда больше не будет отмечать день рождения. Ведь это самый ужасный день в ее жизни! Она может устроить истерику из-за остывшего супа. А вчера за столом плевала в меня косточками. Я сделала замечание, так она меня сукой обозвала! А может и матом послать. Иногда я начинаю ее так ненавидеть, что готова убить!
Наталья Владимировна прикрыла глаза, по ее щеке покатилась слеза и исчезла на дрожащих губах.
Альберт Львович что-то записал в тетради, задумчиво произнес:
– В каждом лекарстве есть капля яда, а в каждой любви – капля жестокости.
– Каждое утро просыпаюсь и думаю, – Наталья Владимировна всхлипнула, – может быть, сегодня это пройдет. Но проходит месяц, второй, третий… И ничего не меняется. Кажется, нет больше надежды… Пью валериану. Глотаю феназепам. Она меня выводит из себя! Постоянно срывает на мне злость. За что? Не понимаю!
– И не поймете. У нее другой мир. И мысли, и чувства. Это все равно, что искать с фонарем темноту.
– И что же делать?
– Терпите. Будьте рядом и слушайте. Старайтесь быть частью ее разговора с этим миром. Он для нее изменился. Но она никак не может с этим смириться.
Альберт Львович наклонился вперед, положил локти на колени, сцепил большие кисти руки в замок:
– Знаете, почему в салоне самолета при разгерметизации сначала нужно надеть кислородную маску взрослому, и только потом ребенку?
Наталья Владимировна достала из кармана скомканный платочек, приложила к краю глаз:
– Знаю…
Доктор отклонился на спинку кресла:
– Вы не можете сломаться. У Нади, кроме вас и отца, никого нет. А ей нужна помощь. И она пытается…
– Вижу. Она сама мучается. Ночами не спит. Рисует много.
– Надя мне показывала…
– Она всегда любила рисовать, – Наталья Владимировна грустно улыбнулась, – ребенком брала мою помаду и чертила на обоях. Ей нравился розовый цвет и аромат. Потом отец ее учил. В художку несколько лет ходила…
– Это хорошо. Рисование развивает воображение. А оно не имеет границ. Воображение сильнее, чем знания. В нем все возможно. Это для Нади сейчас важно. Вы говорили, что она всегда была отличницей?
Наталья, хлюпая носом, достала смартфон, открыла галерею, протянула доктору:
– Посмотрите… Это ее старые фотографии. Грамоты, дипломы, медали, кубки… Она хотела все это выкинуть. Я стала отбирать, а она завизжала, чуть не ударила меня. Я собрала все в коробку, отвезла к знакомым.
От греха подальше. Надя всегда хотела быть первой. С детского сада. С мальчишками дралась. В школе с первого класса отличница. На спортивные соревнования ездила, медали привозила. В институте староста группы, красный диплом…
Со школьных фотографий на Альберта Львовича