.

снова ничей,

      а я вдруг – занята,

      я теперь не в твоё

      утыкаюсь плечо,

      мы опять не вдвоём,

      и от слёз горячо…

      Я отчаянно вру,

      как я счастлива, но

      умирает к утру

      героиня кино,

      оживаю за ночь

      настоящая я,

      воду в ступе толочь,

      нашу память храня…

      Сколько в ступе воду

      не толки – без толку:

      я б к тебе – без броду,

      если б знала только,

      что ты в эту среду

      мне навстречу вышел

      и ко мне – по следу,

      разума не слыша,

      не боясь обмана…

      Я б к тебе – по небу,

      я б к тебе – туманом,

      где б сейчас ты не был…

      Нам в полёте этом

      не помогут крылья,

      жили ль мы на свете,

      если не любили?

      И на максимум – трек

      про любовь, как у нас.

      Кто из трёх человек

      мог быть счастлив сейчас?

      Больно всем нам троим —

      все мы дышим не в такт,

      ни один не любим —

      это глупо, но факт.

      Крылья в хлам износив,

      мы боимся летать,

      но, кого ни спроси,

      небо манит опять,

      и высокий обрыв

      нас призывно зовёт:

      руки-крылья сложив,

      сделать шаг, и – в полёт…

      Говорят, что любые бывшие

      Говорят, что любые бывшие

      через пять или десять лет

      забываются напрочь…

      Слышишь ли?!!

      Почему ж через столько лет,

      разорвав по живому, с кожей, и

      всё решив для себя сама,

      я ищу – на тебя похожего,

      безвозвратно сходя с ума.

      Мониторю соцсети – как ты там? —

      ты, спасибо, скрываешь баб…

      Только дети у нас не спрятаны,

      мол, могли б быть такие, каб

      нам хватило ума и наглости

      сделать не от друг друга шаг,

      а – навстречу, и жить – не жалуясь,

      как же вышло так, как же так…

      Мне достаточно

      Мне достаточно вроде бы просто того,

      что где-то живёшь ты и дышишь…

      И хватило бы хоть иногда одного

      Звонка… Я скучаю, слышишь?

      Ты едешь другие покорять города —

      ты ведь создан, чтоб побеждать.

      Но знай, что ты можешь вернуться всегда,

      ведь я рождена, чтобы ждать.

      Господи, буду век его забывать

      Господи, буду век его забывать —

      снова всплывает, только сомкну ресницы;

      кто-то с ним делит будни, детей, кровать;

      мне – он зачем-то снова и снова снится.

      Я так немного, Господи, и прошу —

      вылечи эту память мою больную:

      тысячу лет я в сердце его ношу,

      он – не меня – тысячу лет целует.

      Тысячу лет стоять за его плечом,

      тяжесть земных забот его половиня,

      зная, о ком он думает,