брошенным псом
не смотреться в закрытые двери
в ожиданьи тебя —
ты ведь просто случайно забыл,
а не бросил нарочно.
Самой же придумать, и – верить…)
Ты однажды вернёшься,
и в чёрных провалах глазниц
я увижу тебя —
не придуманным, а настоящим,
и вся жизнь промелькнёт
с тихим шелестом старых страниц
безнадёжного дела,
заброшенного в дальний ящик
моей жизни дурной,
но в архив не сдаются с тобой
никакие дела – всё в надежде на чудо пылятся…
Ты однажды вернёшься,
но встретишь не радость, а вой:
ты живым – приходи,
а посмертно не надо являться.
А он – как ты тринадцать лет назад
А он – как ты тринадцать лет назад:
глаза точь-в точь такие и ресницы,
и сколько я ни жму по тормозам —
он здесь, со мной, ты —
можешь только сниться.
Когда он улыбается во сне —
совсем как ты в прекрасном прошлом нашем —
я знаю: он дарован богом мне.
Надолго ли? Да кто ж там точно скажет…
Но мы с тобою были – навсегда —
с момента самой той внезапной встречи,
и тлеем порознь долгие года,
сгорев дотла буквально в первый вечер.
А он – горит так ровно и тепло,
любовью грея тело мне и душу,
а время до сих пор не истекло,
и я не жду конца любви, не трушу.
Я не дрожу осиновым листом,
что вдруг перегорит он и остынет —
пусть будет всё, как будет, но – потом:
сейчас – он мой, навеки и отныне.
Плюс одиннадцать
Ты говоришь, мол, она тебе мозги вынесла,
и сердце выела очень медленно ложкой чайной,
что ты бежал без пальто от неё
в плюс одиннадцать
от общей усталости и вообще от отчаяния,
и даже холода, мол, не чувствовал —
настолько всё достало и допекло…
А я это слушая, улыбаюсь немного грустно,
и смотрю сквозь тебя,
будто не человек ты – стекло.
Я знаю, женщины тоже все очень разные,
и кто-то светит, но правда совсем не греет,
печаль иных настолько вирусная, заразная,
что хочется вырваться, вылечиться, и скорее…
Но ты – мужик, без пальто замерзаешь
в плюс
одиннадцать
(А не минус десять, и не в минус пять!),
я всем видом тебе сочувствую,
а в душе над тобой смеюсь:
когда на дворе плюс пять,
я со своим иду – загорать…
Пальто накидываем —
очень нехотя! – в минус три:
тепло нам – от любви,
а она – внутри…
Я за тобой…
Я за тобой – как в неравный последний бой,
и не нужны наркомовские сто грамм:
в трезвом уме и памяти – за-то-бой,
дикой