взял бы.
– На лешего?
– Не! К этой твари я не подойду! – прорычал он и сплюнул на пол. – Помнишь, самому архонту пришлось положить чуть ли не три дюжины пехтуры, чтобы его извести? Целый лес близ Вишневого замка выжгли.
– Помню… – угрюмо подтвердил Борна. – Так чего мы-то вдвоем с тобой на корда лезем?
– У нас ловушка есть! – Он пнул мешок тяжелым сапогом, тот отозвался металлическим скрежетом. – И этот! Как его… Нежданности момент!
– Какой, к дьяволу, неожиданности?!
Борна встал, подошел к окну. Здесь, возле самого трактира, рос кряжистый тополь. Серый и стылый, с понурыми ветками и порченным к низу стволом, он напомнил наемнику его самого. Такой же одинокий, неудобный и некогда прекрасный.
– Ну… – пробурчал за его спиной Борук. – Он же нас не ждет! Так? Или не так?!
– Да так, так… – согласился Борна.
– Я тебя понять не могу! – разгорячился наемник. – Ты мне прямо скажи! Чего ходишь вокруг да около, словно баба возле гладкой палки?
– Откуда этот человек знает, что именно сегодня в старом лесу будет корд? Он там что, завелся? Как какой-нибудь трупоед на пепелище? Это ж корд, как-никак, царь их!
– Да у тебя мандраж просто! – нахально улыбнулся Борук. – Он нам жижицу эту дал, приманку, стало быть. Тот учует и прискачет, ногой в капкан ступит и всё! Забирай денежки!
– А они ведь дворцы строили и твердыни. Магией владели…
– И что?
– А то, что люди не намного их разумнее!
– И что?! Ты задрал! Говори яснее! – Борук выпрямился в полный рост, сжал кулаки. Ему не нравилось, когда он не понимал других людей, и это непременно вызывало в нем злость.
– Прибежит наш архонт на окраину Таргиза, если ты там какую-нибудь жижицу, как ты выразился, разольешь? Ступит в капкан?
– Не! Он же не дурак.
– А корд – дурак?
Борук в задумчивости сел обратно на кровать, которая под его весом, едва не треснула.
– Вот то-то и оно, – подытожил Борна. – Ты видел лицо того человека?
– Нет, ты уже спрашивал.-
– И кто он, не знаешь?
– Не знаю.
– И как он нас нашел – тоже не ясно… – вздохнул он. – От этого дела смердит.
– Поздно уже отказываться, мы плату взяли, – проворчал Борук.
– Да. Поздно… – тихо согласился Борна.
За окном день клонился к вечеру, небо затягивала серая небесная твердь. Сквозь тонкие доски пола, с первого этажа доносился обычный шум, присущий постоялому двору. Какая-то местная девушка красиво и грустно пела о славных мужчинах, уходивших в леса в поисках лучшей жизни. Её голос звучал глухо, и многие слова было не разобрать, но мотив был известный, давно приевшийся, однако сейчас он зазвучал совсем иначе.
Как темен лес, что свет небес
Не видит взор людской.
Не уповай на милость тех,
Кто ждет тебя, родной.
О, как наивен и упрям
Твой гордый,