из ранки сразу закапала кровь. Авдейка подставил лезвие ножа под красные капли, а потом стал размазывать их пораненным пальцем по тонким узорам. А губы сами собой зашептали старинный наговор кузнецов, которые ковали оружие:
– Стоит столп железный, на том столпе муж железный, закаливает он железо крепко – накрепко, железо острое, железо сильное, что в земле лежало не перележало, что в огне горело, не перегорело, в воде бегучей не расточалось- Силой наполнялось, Ветрами на разносилось- силушкой полнилось, сила по силе, сила и вышла, и в высоте и в глубине, и все превозможет, и там и здесь и везде, будь остро как слово, будь быстро как молния, куда скажу туда пойдешь, то и посечешь, чтобы не было ничего лишнего, ничего иншего, все по моему слову, все в моей воле, все по добру да по здорову!
Ему показалось, или рукоятка в его руке нагрелась, а травы потекли на ней, словно вода в ручье? Все, теперь он стал полноправным его хозяином. Эх, жаль только, что не над огнем слово сказано было. Ну ничего, над текучей водой – тоже неплохо. Он засунул порезанный палец в рот, облизывая небольшую ранку. Решение пришло сразу. Он должен узнать, что произойдет у горы. Просто не может по-другому. И теперь он смело мог сказать, что им движет не обычное досужие любопытство.
Ему не надо было обязательно идти по следу ушедших. Он и так знал, куда они держат путь. Поэтому решил идти к горе своей дорогой. Шагать по лесу было приятно и легко. Непонятно, правда, почему. То ли открылось второе дыхание, то ли еще по какой иной причине. Ведь он уже больше суток, как не смыкал глаз, да и честно признаться, сытым себя тоже не считал. Тот перекус на берегу реки был совсем не в счет. У него тогда кусок не лез в горло от всего происходящего. Жевал так, чтобы что-то проглотить. Ведь желудку не объяснишь, что у его хозяина настроения нет. Он свое все равно требует. Он шел осторожно, неслышно, почти, как те, которые ушли, подмечая и согнутые от влаги кусты, и сломанные ветки бурелома, и следы, оставленные зверями. И сгущающийся туман для него не был помехой.
А туман был густой, словно овсяный кисель. Из голубовато-серой мути проступали большие валуны, которые приходилось осторожно обходить, еловые лапы, будто руки лесных духов высовывались из-за слоистой пелены. Где-то высоко в кроне вдруг заухал филин. Да так неожиданно, что Авдейка чуть не подпрыгнул на месте. Но на него напала какая-то веселая бесшабашная удаль. С чего бы это вдруг? Конечно, он никогда трусом не был. Еще чего! Но и вот таким, разудалым себя тоже не считал. Горячка какая-то!
Он на ходу, не отдавая себе отчета в этом движении, погладил рукоятку ножа. И вдруг его осенило. Неужто?! Нож-то, видать, не простой. Или нет… Бред, бред… Нож, как нож. Просто… Ну что, просто? Ладно, с этим потом разберемся. Теперь, главное вовремя поспеть, чтобы не пропустить все. Авдейка даже и придумать не мог, что он может пропустить. Только, знал наверняка, что это что-то очень важное. Но он и предположить не мог, что именно это самое «важное» и изменит всю его дальнейшую жизнь.
И вот, его ноги стали утопать в зелено-коричневатом