и здоровый румянец. По сравнению с остальными сельскими девками и даже своими сёстрами, эта точно завтраки и обеды не пропускала.
– Марьям – это она? – взглядом указав на голые ножки малютки, что, стесняясь или боясь меня, занырнула под длинную, падающую до самого пола юбку старухи, спросил я.
– Марьям – это я, хозяин, – подала голос стаявшая рядом худышка, чьё лицо, смолянистые брови и волосы, а также худая фигура совершенно отличались от старшей. Может, даже нагулял старый где её или привёл? Хотя мне-то какая разница. – А босоножку нашу Розой зовут или Цветочком, но это только мы с сестрой.
– Хорошо. Роза, Марьям и?
– Филиция, – тотчас выплюнула русоволосая.
– Я повторяю свой вопрос, чем староста ваш раньше оброк плотил?
– Меха, репа, мясо, целебные травы и настойки. Иногда брага, иногда сталь, инструменты там, или люди, если уж совсем нечем платить было… В разное время года и по-разному, мой господин.
– Понятно. Деньгами, значит, не платили?
– Так были б деньги, и деньгами платили, – быстро, не опасаясь меня, как остальные сельские, с места ответила привыкшая к подобным разговорам Филиция. – Медь оставляют в основном путники, идущие в Каин, ну или мужики, с войны вернувшиеся. С соседями мы по большей степени меняемся необходимым.
– Сколько раньше за ночлег брали и за развлечение для путника? – Мой вопрос чуть смутил русую и та, потупив глазки, притихла. По лицу девицы понял, она растеряна, возможно, в дела данные не вникала, или тут было что-то ещё.
– Всё за медь, господин. Ночлег и ужин, четвертина медного, за кувшин крепкого также четвертина, ну и за раздвинутые ноги ещё Полушка положена, – хмуро ответила вместо сестры брюнетка, видимо, именно её прошлый староста и подкладывал под путников, а эту, светленькую, значит, берёг. Взгляд мой пробежался по девице и остановился на руке, украшенной потемневшим от времени неказистым кольцом. После чего всё тут же стало понятно.
– Куда и кому шли деньги за развлечения? – мой вопрос заставил брюнетку в очередной раз недовольно стиснуть зубы.
– Этот дом принадлежал нашему отцу так же, как и мы. Поэтому всё уходило в деревенскую казну, из которой, лишь четвертина шла на закупку снеди и пополнение собственных запасов деревни, – в ответ на нежелание говорить средней, ответила старшая, подтолкнув меня к резонному вопросу.
– Где деревенская казна?
– Отняли бандиты, – тотчас ответила черноволосая, пряча взгляд.
– От тебя ложью воняет, как от грязной свиньи дерьмом. Не шути с нами, девка, а не то вслед за папаней отправишься! – Враньё, ложь, нежелание девушки говорить, показали, каким на самом деле озлобленным и высокомерным может быть в гневе маг.
– Отняли бандиты! – Не сдаваясь вновь вскрикнула средняя, после чего на лицо той упала тяжёлая пощёчина Блюмонда.
– Последний раз спрашиваю… –