рынку. Приглядев домик получше, я решил сразу подойти. Быстрым шагом, даже не смотря себе под ноги, не шел, а словно летел к нему. Мои мысли были уже у этого дома и представляли, как хозяин откроет мне дверь. Не замечая на своем пути никаких препятствий, я быстро столкнулся с одним из них. Моя нога ударилась о твердое каменное возвышение, и вперед по инерции я полетел на землю. Мои руки уперлись в деревянный большущий и круглый щит, похожий на огромную крышку от бочки. Под моим весом противоположная часть щита приподнялась вверх, и я провалился внутрь той ямы, которую она закрывала. Щит не встал на место, а, ударившись о каменное основание, метра на два отскочил в сторону.
Примерно десять метров я летел вниз, пока не упал на мягкий песок. Оглянувшись по сторонам, понял, что нахожусь в одном из высохших или, скорее, недостроенных колодцев. Я это понял по огромным бетонным круглым стенам. Высота казалась приличной. Несколькими прыжками до верха колодца мне допрыгнуть просто нереально. Тогда я присмотрелся к стенам. Но они тоже были без изъянов: такими гладкими, что практически зацепиться за них и попытаться выкарабкаться вообще не было шанса. Ни веревки, ни лестницы тут не оставили, а значит – это полный коллапс. Я померил расстояние от одной стены до другой. Оно составило четыре моих шага. Схватившись за голову руками, я сел на песок и только теперь по-настоящему понял, что из-за своей неосторожности угодил в приличнейшую ловушку.
У меня началась паника, хотя и не было боязни замкнутого пространства. Все прыгал, кричал и рвался на свободу, но меня никто не слышал. Неужели эта яма станет для меня тюрьмой? Прогоняя эти бредовые мысли, считал, что меня услышат, придут и помогут вызволиться из этого жалкого плена. Я кричал и кричал, все надеясь на свое спасение, но почему-то не видел никого, кто бы смог подойти к этому месту и заглянуть вниз.
Не теряя надежды, каждый свой прожитый день я выл, прыгал, кричал о помощи. И тут вдруг вспомнил о своем бессмертии, но важно ли теперь оно мне, когда я как волк, загнанный в угол, ничего с этим не могу сделать? Единственное, что мог, – это кричать громче и громче, пока кто-нибудь, проходя мимо старого колодца, мог бы услышать мой жалкий писк и от своего природного любопытства подойти к нему и просто посмотреть вниз. Если деревянный щит после моего падения встал бы на свое место и полностью закрыл верх колодца, то и смысла от моего ора вообще бы не было. Но доступ к колодцу открыт для любого проходящего мимо человека. Я даже сначала удивлялся, почему никто меня не слышит, а потом вспомнил, что это глушь и, видимо, редко кто здесь бывает. Оставалась лишь одна надежда на самого хозяина. Я полагал, что когда-нибудь он услышит мое завывание и подойдет посмотреть. А когда увидит, что колодец открыт, заглянет внутрь и обнаружит меня. Поэтому нельзя прекращать звать на помощь. Я бессмертен. Еда и питье мне не так были нужны, как свобода. Может быть, я когда-нибудь научусь обходиться без пищи. А сейчас для меня новый день – это новая