Иван Макарович говорил все громче и громче и, в конце концов, перешел на крик: – Факты нужны! Улики! Где они?! Я не вижу!
– Ну, почему же… – чуть слышно проронил Лавленцов. – Если поскрести по сусекам, кое-что все же есть.
– Давай! – Приказал Филиппов.
– Обстановка в квартире спартанская. По ней видно, что жил мужик, да и то время от времени. Так сказать, походный бивуак. В комнате стояли два чемодана, битком набитые марками.
– Что с того?
– Пальчики с чемоданов явно принадлежат не одному человеку. Отпечатки Файнберга я снял с трупа. Таким образом, методом исключения определим кто еще прикасался к чемоданам.
– А, вот это – дело. – Одобрительно пробурчал Филиппов.
– Примечательно, что альбомы и пакетики с марками располагались в чемоданах хаотично. Такое впечатление, что их сначала вывалили на пол, а потом в попыхах запихнули обратно.
– Интересно. – Заметил Иван Макарович. – Что еще?
– А разве этого мало? – хитро усмехнулся Лавленцов.
– Давай, не темни! Вычерпывай все до донышка!
– На оконном стекле, что осталось целым, есть четкие отпечатки ладони и пальцев.
– Думаешь, Файнберг сам открывал створку?
– Да, не-е-ет… – протянул Лавленцов. – Когда открывают, берутся за ручку.
Иван Макарович уточнил:
– А здесь?
– Здесь человек хватался за створку. Спасал свою жизнь.
Филиппов поднялся с кресла, в задумчивости прошелся по кабинету и остановился напротив Лавленцова.
– И, все-таки криминал?
– Вне всяких сомнений, – подтвердил криминалист.
– Что с чемоданами? Их изъяли?
– Все, как положено. – Отрапортовал оперативник Румянцев, и Филиппов кивнул ему:
– Теперь докладывай ты.
Григорий Румянцев встал, но сообразив, что это не обязательно, сел на место.
– Поговорил с квартирной хозяйкой. О погибшем отзывается сугубо положительно. Квартплату платил вовремя, не пил, компании домой не водил. Приезжал время от времени, и это ее устраивало: говорит, что семь половиной лет квартира пребывала в идеальном порядке.
– Номер телефона жены Файнберга дала? – спросил Филиппов.
– Дала, и я сразу же позвонил. – Ответил Румянцев.
– Удалось что-нибудь узнать?
– Ничего интересного. Со слов жены, врагов у Файнберга не было, никто ему не угрожал. Она вообще женщина тепленькая. Так сказать, чуток не в себе.
В дверь постучали, и в кабинет вошел Расторгуев.
– Прошу прощения, задержался.
– Проходи, Стас, ты как раз вовремя. Садись. – Распорядился Филиппов. – Что у тебя? Рассказывай.
Оперативник Расторгуев, не присаживаясь, начал докладывать:
– Пришел на место, и сразу поднялся к старухе свидетельнице. – Он заглянул в блокнот. – Краюшкина Татьяна Савельевна, тысяча девятьсот сорокового года рождения. Она рассказала, что до того, как разбилось оконное стекло, Файнберг закричал.
Филиппов направился к столу и отыскал свидетельские показания Краюшкиной,