гранатовый сок, – говорю.
Мир усмехается, прищуриваясь, когда ветер целует его худых щеках:
– А я обожаю гранатовый сок.
– У меня… – моя смелость пробуждается слишком быстро. – У меня был сигилльный шрам.
– Не считается. Я уже знаю, что ты была ведьмой.
– До этого я хотела стать врачом.
Это отчего-то срабатывает. Взгляд Мира наконец устремляется в мою сторону, и он собирается снова усмехнуться, однако при виде моего лица, замирает.
– Серьёзно? – говорит он. – Хотела спасать людей? И…
– И убила, да. Спасибо за напоминание.
– Почему?
– Почему убила?
– Нет, почему врачом? – его внезапное любопытство застаёт меня врасплох.
– Я хотела изучать психологию, научиться понимать, почему люди поступают так, как поступают.
Мир не отвечает, однако в уголках его глаз собираются едва заметные морщинки, намекая на… тоску?
– Никогда не хотел изучать закон, – он переводит глаза на свой бокал, задумчиво ведя кончиком пальца по кромке стекла, – отец принял решение за меня. У него всегда был план, у меня никогда.
– Ни разу не видела своего отца.
– Может, тебе повезло.
– А чего хотел ты?
– Какая разница? – будто с отвращением, он отталкивает бокал, и тот оказывается всего в нескольких сантиметрах от моего. И рука Мира оказывается в нескольких сантиметрах от моей – ближе, чем когда-либо. – Куда проще быть тем, кем хотят тебя видеть люди. Тебе, как никому другому, это должно быть известно, Огонёчек.
Его слова обжигают. «Это больно», – хочется мне сказать. «Жизнь – это больно», – хочется, чтобы Мир ответил, чтобы понял. Но может ли он? У него есть дом, друзья, семья. У меня же не осталось никого, ради кого стоит жить. Единственное, что мной ныне движет – страх не жить.
Наша беседа затихает, и лишь ветер теперь шепчет вокруг, принося запах дождя издалека. Развернувшись, я упираюсь спиной в парапет и вдруг понимаю, что узнаю здание. Когда мы вошли в подвал клуба со стороны переулка, у меня не было возможности его хорошенько рассмотреть, но сейчас я уверена, что ходила мимо раньше и даже бывала внутри. Это и правда библиотека. Историческая библиотека Сент-Дактальона. «О-о…» Теперь я поняла шутку.
Уже поздно, ни в одном из окон не горит свет, и мой взгляд крадётся выше, выше, выше, к самой крыше на фоне неба без звёзд. Там что-то двигается. Я прищуриваюсь, ожидая увидеть ворону или голубя, но… Это больше, чем птица. И клубится, как дым. Мгновение, и на краю крыши стоит человеческая фигура. Глядит прямо на меня.
Мгновение, и мне снова холодно.
«Смерть просто так не отпускает тех, кто принадлежит ей».
Мгновение, и ничего нет.
«Твой выбор…»
Пугливая дрожь бежит змейкой по позвоночнику. «Нет, не может быть». Обеспокоенно кошусь на Мира, но он по-прежнему рассматривает реку, и его зрачки заволокло туманом раздумий.
– Кое-кто однажды сказал, что Влад – демон, – вспоминаю