одновременно помещалась кипа бумаг и утренней похлебки, та же нищая кровать, у которой ютилась знакомая тросточка да несколько обветшалых тумбочек. Соловьев как раз спал и нервно ворочался с одного бока на другой.
Егерь так и не мог сложить паззл в голове: зачем Дане кляп во рту? Почему вместо работы, заведующий всем мед блоком мирно отлеживается на кровати?
Чтобы решить этот ребус, предстояло разбудить Соловьева. К счастью, пара крепких кавказских пинков быстро приводят в чувство.
Док в ужасе вскочил с кровати, что-то невнятно бормоча себе под нос. Но быстро пришел себя.
– Чего тебе, Егерь?
Кавказец даже немного наклонился, чтобы получше рассмотреть физиономию доктора. Непривычно было смотреть на него без знакомой белой шапочки, хотя становилось понятно, почему он ее постоянно носит: взъерошенные седые волосы то и дело сыпались с головы, будто песок.
Как выяснилось, Даня всю ночь неистово кричал, корчась в ужасных гримасах боли. Доктор пытался несколько раз его успокоить, но анестетик толком не помогал. Парень успокоился только к утру и Соловьёву удалось дремануть всего несколько часов. Это ввело в заблуждение как Егеря, так и самого Соловьева – раньше такого в практике он не встречал.
– Понятно… – заключил Егерь. – Будем надеяться, что больше не повторится.
Соловьев только неутешительно кивнул.
– В общем я договорился с Майором. Вечером будут тебе ещё медикаменты.
Врач опять заклевал носом.
– Ладно, дрыхни.
Тех лекарств, что принесет Егерь, должно с лихвой хватить на содержание Данила, но перевозчика смутили недавние припадки бойца. Обычно, максимум, что можно дождаться от полумертвого солдата – слабого бреда и не более, а тут – крики и вопли… Странно.
Когда солнца сползло за горизонт, лекарства уже были у Соловьева. Тот отчитался, что у Дани опять приступы, ещё более страшные. Описания больше напоминали изгнания дьявола из тела, чем процесс реабилитации. Хорошо, что Егерь лично этого не застал. Не хватало еще демонов изгонять. Соловьеву он сказал, что придет только через пару-тройку дней – КРАЗ нуждается в ремонте от недавних повреждений.
– По моим расчетам, – отвечал Соловьев, – Данил восстановится только через недели три – месяц, не раньше. И далеко не факт, что полностью. Поэтому, будь готов.
Егерь кивнул. Перед уходом пожелал врачу терпения.
Следующие несколько дней были совсем не примечательными: кавказец почти не вылезал из гаража, постоянно копаясь в двигателе КРАЗа, только изредка выходя на улицу, чтобы прикупить провизии или найти недостающие детали. Бак ему где-то пробили да левое заднее колесо спускало, а от езды на предельных оборотах, аккурат у красной зоны, начал барахлить мотор. Нужно было с этим разобраться.
Бывало, Егерь практически под ночь выходил на прогулку и иногда брал с собой Зевса, которому было невтерпеж сидеть в четырех стенах. Но сейчас он намеренно оставил его в гараже, не поддаваясь на хитрые уловки зверя. С собой