он был хорошим, замену ему не найти… И хозяином он будет хорошим. Женится на Деворе, детишек наплодят. Это и будет его счастье». Вспомнив о Деворе, Иоаким взглянул на расстеленную под дубом шкуру и окликнул пастуха:
– Сафар, погоди!
Тот приостановился, оглянулся.
– Подойди сюда, – поманил его рукой Иоаким и поднял шкуру, встряхнул её, выбивая пыль и соломинки от травы. – Я забыл, – сказал он подошедшему к нему Сафару и протянул шкуру. – Девора просила передать тебе. Она сама выделала её. Говорит, скоро ночи прохладные будут…
– Передай ей мою благодарность. Скажи, как только продадим скот, я приду к ней.
4
Сорок дней, сорок ночей провёл Иоаким в пустыне, провёл в одиночестве в молитвах и посте. Осенние дожди поливали его, ночные холода не давали спать. Зябкий шалаш не спасал.
Сорок мучительных дней, сорок томительных ночей тянулись у Анны в тоске, в слезах и молитвах. Она винила себя и только себя в бездетности их семьи. С другой женщиной у Иоакима были бы дети. И не претерпел бы он такого позора, такого унижения, какое случилось с ним в Иерусалимском храме. О том, что первосвященник Рувим не принял даров Господу, не принял жертву Иоакима, Анна узнала через десять дней после того, как муж ушёл в Иерусалим. Она ждала его через восемь дней. Три дня пути в город, три дня обратно, да два дня празднества. Иоаким не собирался все семь дней праздновать в Иерусалиме, обещал, что через две ночи отправится домой. Но прошли восемь дней, прошли девять, а Иоакима не было. На десятый день Анна стала часто выходить за ограду двора, с тревогой вглядываться в дорогу, не видать ли мужа? Все чаще стала прислушиваться к голосам, доносившимся с улицы, не Иоаким ли возвращается из Иерусалима? И вдруг услышала имя мужа. Произнёс его Дримил, сосед. Он, видимо, только что вернулся с праздника, разговаривал со своей женой Амиталь и, между прочим, спросил у неё:
– Иоаким вернулся?
– Не видела. Тихо у них, – ответила Амиталь.
– Да-а, – со вздохом произнёс Дримил. – Не хотел бы я быть на его месте?
– А что случилось? – с тревогой и любопытством спросила Амиталь.
Анна замерла в своём дворе неподалеку от каменной ограды, отделяющей двор Дримила, до хруста сжала пальцы, ожидая, что ответит Дримил.
– Отверг Рувим жертву его. Изгнал из святилища, изгнал как великого грешника…
Слова эти резанули по сердцу Анны, упали руки её безвольно. Обмякла она вся, но устояла на ногах, слушала дальше разговор соседей.
– Ой-ой! – горестно воскликнула Амиталь. – И что же Иоаким?
– Что Иоаким? Ушёл…
– Куда же он ушёл?
– Я бы тоже не вернулся в Назарет после такого позора, ушёл бы в пустыню и там провёл остаток дней своих…
– Лучше развестись, чем в пустыню, – вздохнула Амиталь.
– Бросить тебя? – засмеялся Дримил.
– При чём здесь я. Я тебе троих родила…
– За это я тебя и люблю!
– Только за это? – игривым