Это была далекая родственница дяди со стороны жены, как он говорил – гений чистой красоты, но замужем за знаменитым в молдавских спортивных кругах футболистом, благо, муж постоянно находился на играх или тренировочных сборах, что давало Эдику возможность исподволь готовить любовно – наступательную атаку, и она, атака, была к определенному времени подготовлена.
У Надежды болел ребенок, она находилась на больничном листе по уходу за ребенком, более никого дома не было. И это создало предпосылки Эдику не только присутствовать установочных лекций и мчаться домой, навстречу мечтам, которые его никак не обманули. А на следующий день он просто вышел из дома, якобы в институт, и вернулся через полчаса. Уже в Надюшкину квартиру, и любовь вспыхнула с новой силой, а муж, пусть тренируется, а Эдик и Надя любят друг друга весь божий день, с перерывами для ухода за нездоровым ребенком, который, впрочем, тихо игрался у себя в вольере, и был обеспечен игрушками в достатке. Мальчик был спокойный. Надо было лишь время от времени заглядывать к нему, сухой ли, да покормить вовремя. Любовница отдавалась со страстью, будто годами не имела мужчины и не прикасалась к мужскому телу. А мужчина, надо быть справедливым, был на высоте, дорвавшись до предмета своих неоднократных ночных грез. Они могли весь день не прекращать любовных игр, и это говорило не только об их физических возможностях, но и об уникальных влечениях. Так молодожены могут не останавливаться в любовных играх, так и они, уже взрослые опытные люди не могли насытиться друг другом. Он был женат и разведен, она третий год за мужем, но все у них было как впервые.
Ребенок подозрительно быстро выздоравливал, и надо было закрывать больничный лист и выходить на работу, а не хотелось. Мальчик уже был большой, почти двух лет, бодро передвигался по комнатам, говорил отдельные слова и фразы. Во всяком случае, мог высказать желаемое. А мама в это время познавала чувственные радости от близости с мужчиной. Эдик был неутомим, и оба они фантазировали в своей любви и позах, не повторяясь и не прерываясь Позы менялись без нарушения внедренности органа размножения, напряженность момента была не моментом, а вечностью, и хотелось, чтобы мгновение остановилось, и было таким прекрасным всегда. Так длилось и день, и два, и три, и еще…
Эдуард сидел на диване, Надежда находилась на его коленях, руки любовника были на ее чувствительных грудях. А ее руки летали, то к его ягодицам, то пытались захватить сзади себя как можно больше его тела, и, не получив в руки его плоти, она вращением на члене, повернулась к нему лицом, определив свои ноги к нему на плечи, и так они находились в состоянии блаженства, уже почти не шевелясь. Надежда обхватила Эдичку за шею, но постоянно поглаживала любимого то одной рукой, то другой, стараясь оставить у него как можно больше впечатлений от ласки и отданности. И было уже непонятно,