право он получил, а, оказалось, что юношеские мечты о коммунистическом обществе, о коллективном радостном труде, о совершении трудовых подвигов с песней – только утопия. И никому, ни в Бердичеве, ни во всем государстве не нужен был человек, закончивший Сорбонну, воевавший в союзных войсках, и готовый активно включиться в созидательный труд, послевоенного восстановления Советской экономики.
Прибыв в начале 1950 года в СССР, он приехал в вожделенный Бердичев, и не нашел ничего, на что распространялись его надежды. Из литературы он знал, что в Советском союзе лишь два-три города, где веками проживают евреи, а, следовательно, есть община, и есть возможность контакта. Ни организации, занимающейся трудоустройством, ни места для проживания перемещенных лиц, ни просто условий для первичного устройства на новом месте, ничего этого он не обнаружил в городе, о котором мечтал, как о городе большого порядка и больших перспектив, и возможностей.
При горисполкоме был человек, занимающийся трудоустройством безработных граждан, вернувшихся после войны на родину. Но и здесь он не мог ничего доказать, в силу своего незнания русского языка, тем более украинского, незнания местных порядков и обычаев, и в связи с отсутствием у него свидетелей, которые могли бы подтвердить факт проживания его родных в этом городе, хотя бы до революции. И деваться ему было некуда, да и еврейская община в те времена существовала в Бердичеве на полулегальном положении. Ведь всякие национальные формирования, особенно по религиозному признаку, властями преследовалось. Человек оказался в положении, когда возвращаться некуда, и вперед идти невозможно.
Нашлись, правда, добрые люди, которые познакомили его с одной дамой, живущей одиноко, она работала на базе плодоовощторга. База располагалась на территории бывшей крепости – монастыря «кармелитов». Жить у этой дамы, хоть она и была без мужа, его высокая мораль, и провинциальные устои не позволяли, хотя Хая, так звали женщину, и устроила Мойше на базу грузчиком, куда брали постоянно лиц, без определенного рода занятий, и с которыми ежедневно рассчитывались, чтобы не нести ответственности за них, как за штатных работников.
Таким образом, хоть и временно, но вопрос трудоустройства был решен, хоть это было не то место, года должен работать человек, знающий в совершенстве три языка (французский, английский, немецкий), да еще и иврит. Его знания были на уровне лингвиста. В среде грузчиков его встретил еще один изгой общества, некто Тюрин, который тоже был специалистом – языковедом, владел несколькими языками, и ранее преподавал в Житомирском педагогическом институте иностранную литературу. Его уволили с лишением всех ученых степеней, за «космополитизм», это так в те времена с легкой руки члена политбюро Жданова называли всех, кто пользовался достижениями мировой культуры и науки. За это были закрыты журналы «Звезда» и «Ленинград», за это претерпевали гонения