пришло в волнение, как только мы свиделись.
– Меня тоже это беспокоит, – спокойно и нарочито внятно сказала Элиза, – и не меня одну. В городе есть некий бравый воин, что также очень печется о Селин. Понимаешь, ведьма отчего-то хранила твой замок и твои земли. Ты говоришь, «пришло в волнение». Это впервые? И, кстати, сколько ты помнишь себя таким, как сейчас?
– Я плохо помню, но Селин… это точно впервые.
– Сколько лет? – проговорила Элиза покачивая веером, – молчишь? Ты ведь чувствуешь себя чудовищем. Знаешь, мой незаконнорожденный брат выглядит куда хуже – его лицо изуродовано, но он часто забывает об этом. Так всегда случается у людей, но ты… Нет… У тебя насчет своей внешности болит душа. Для статных, сильных и высокопоставленных мужчин это крайне странно. Готова поручиться, что проклятие куда изощреннее, раз оно оберегает твои владения. Возможно, ты уже находил свою Селин. И когда ваша любовь полностью расцветала, проклятье не просто «приходило в волнение», а, скажем, заставляло тебя полностью погрузиться в звериное бытие и сожрать несчастную. Оттого ты и переживаешь о таких глупостях как внешность.
– Это не глупости! – рявкнул он, – только Селин увидела во мне…
– Просто пожалела, – фыркнула Элиза, – ты слышишь, что я тебе говорю?! Можешь прогнать меня, милый мой малыш, но выслушай! Я встречала в твоих землях действительно страшных существ, сотканных той же магией. Ты живешь здесь больше ста лет. А в столичных архивах и не найти сведений о твоем роде. Твое проклятье куда страшнее, чем ты думаешь! Возможно, твои детские капризы о внешности и уединении – созданное самим тобой предупреждение, которое сохранилось в тебе из прошлого. Вдруг ты съешь эту Селин лишь для того, чтобы очнуться и вспомнить, как уже съедал жалостливых барышень?
– Так что ты предлагаешь?
– Помощь.
– Если для этого надо отказаться от Селин…
– Для этого нужно слушать меня внимательно! Жестокое ты создание! Я же тебе призналась! – сжала зубы Элиза, – что, по-твоему, любовь?! А теперь…
Голос Элизы стал глух. Накатил страх. Она так долго твердила себе о внимательности и осторожности, но сама пренебрегла оной:
– Беги. Быстрее. Куда угодно. Бегите все!
Элиза перестала чувствовать ведьму. Вернее, огромный вес чувств, которые только что давили на нее, осыпался как песок. Да и собравшихся она больше не чувствовала – затянутая дымкой комната была пуста. Она почти полностью потонула во мраке, и вместо потолка и части стен разверзлась пустота.
Это было непохоже ни на что, но что-то очень болезненное и знакомое натянулось внутри. Элиза внутренне попыталась огрызнуться на «спрута», но того тоже не было. Болезненное ожидание чего-то знакомого растягивалось на многие секунды, но ничего так и не происходило.
И тут Элиза заметила – два свечных огонька на оставшейся видимой стене. Между ними стояло металлическое узорчатое блюдо, украшенное цветными