было таинственно и загадочно. По отдельности – про ключ и патрон – я знал. Но как это совместить?..
В какое место патрона можно вставить ключ, что бы он там остался? Как это сделать? И, если ключ удалось бы всунуть в патрон, зачем его непременно нужно оттуда забирать?
Однажды я не выдержал и спросил о возможных последствиях нарушения этого токарного закона.
В ответ педель долго и пристально смотрел на меня большими глазами с расширенными зрачками. Видимо, определял степень моей заинтересованности: дурак или действительно хочет знать?
– Это же техника безопасности! – объявил он.
– Ну и что? – не понял я.
Он выразительно постучал себе указательным пальцем по лбу и мрачно поведал:
– Потому что может попасть в голову!
Понятнее от его слов не стало. Но с тех пор я стал относиться к трудовику с большим уважением.
Возможно, и даже вполне вероятно, что он сам стал жертвой ключа и патрона, что и подвигло его в лоно воспитательного процесса.
Примерно с тай же частотой и трагичностью в голосе он сообщал правильное на его взгляд, название сплава, который мы, мальчишки, называли алюминием.
Он произносил его по слогам:
– Ду-ра-лю-мин!
И этим он еще раз подтверждал мои догадки и предположения.
Майор и муха.
Наше будущее – в наших руках. Надо верить в себя до конца и никогда не терять надежды.
Именно с таким настроением я вступил в военкоматовский кабинет.
– Можно?
– Зайди!
Майор, удобно расположившийся в кресле за столом, отмахивался от кружившей вокруг него мухи.
– Ну, где ты хотел бы служить? – спросил он, проглядывая мою анкету.
Я понял, что все зависит от меня. И, если мое будущее действительно в моих руках, надо сделать так, чтобы они стали продолжением рук майора с короткими толстыми пальцами и мясистой ладонью. И от этого зависит станет ли моя армейская жизнь ярким праздником или протянется чередой тусклых, безликих дней.
Я ринулся в атаку.
– Хотел бы служить в армейском ансамбле!
– Танцуешь? – поинтересовался он, отгоняя от лица муху.
– У меня голос.
Он воткнулся в анкету.
– Здесь этого нет.
– Понимаете, я умею подражать разным голосам. Как артист Винокур. Я мог бы вести конферанс.
– В Советской Армии игры в карты не допускаются, товарищ Стаканов! – строго заметил майор.
– Семенов!
– Это неважно. – Он сделал предупреждающий жест. – Подожди!
Докучливо вьющаяся вокруг майора муха села на краешек стола. Он сложил ладонь ковшиком и осторожно повел на нее. А потом резко дернул рукой вперед.
Муха взлетела и закружилась над ним.
– Ах, ты! – досадливо воскликнул военный.
Судьба, определенно, давала мне шанс. Это был именно тот самый случай.
Я стремительным