пленников чёрных правителей. Элдин знал, что это прибежище тьмы и зла родина мэреинов, а встречаться с ними ещё раз Элдину не хотелось, но выбирать ему не приходилось: либо вернуться назад, означало добровольно вернуться в неволю, к новым пыткам и унижениям, ему оставалось идти только вперёд навстречу неизвестности. И он решительно шагнул за ворота.
Оказавшись за воротами, Элдин остановился, мучительно пытаясь вспомнить карту. Он вспомнил, что чёрные каменные пустыни расположены к западу от побережья, куда он должен был выйти. Следовательно, сейчас ему надо идти к востоку.
Вдруг в звенящей тишине он услышал тихий голос:
– Ты дойдёшь, обязательно дойдёшь!
И ему почувствовал на своей щеке лёгкое прикосновение, будто чья-то тёплая ладонь коснулась его. И снова на миг ему показалось, что он видит добрые серые глаза. Видение пропало, но ему стало легче и как будто светлее.
Потянулись часы. Холод сковывал движения, мешал дышать. Даже тёплый плащ, тоже подбитый мехом, не спасал от всепроникающего колдовского холода. Устав, он остановился и опустился на камни. Холод окутал его покрывалам вечных грёз. Вместо не прекращавшегося ни на минуту озноба, он ощутил желанное тепло и начал погружаться в губительную топь забвенья, из которой очень трудно вырваться. Туман медленно заволакивал сознание Элдина. На несколько мгновений он увидел перед собой ни мёртвую равнину, а цветущие сады и пышные леса страны Мечтаний и он подумал: «А, может быть, мне остаться здесь и пусть я замёрзну, но ещё раз увижу лица своих друзей» – но, отогнав от себя эти мысли, он крикнул в темноту:
– Нет, нет! Я во что бы то ни стало дойду до лагеря и увижу лица друзей наяву, а не в мечтах! – голос его прозвучал слабо и совершенно не был похож на крик. Звук собственного голоса придал Элдину силу, и он рванулся вперёд, делая усилие, чтобы подняться, но это оказалось намного труднее, чем он предполагал. Когда он, наконец, поднялся на ноги, его обожгло холодом так, что он задохнулся. Элдин попытался сделать шаг, но не тут-то было. Он не мог двинуться с места. На руки и на ноги ему словно надели кандалы. Прежняя Решительность покинула его, и он с грустью добавил:
– Дойду. Я должен дойти, а дальше… будь, что будет.
Когда он смог двинуться с места, Элдин, преодолевая сонливость, зашагал вперёд. Он всё шёл и шел, не отдыхая ни минуты. Час за часом Элдин шёл на восток. Он вскоре потерял счёт времени и искренно пожалел, что у него нет компаса, хотя здесь он бы не разглядел бы маленькой стрелки. В этих землях стояла такая тьма, что Элдин не видел даже собственной руки на расстояние полуметра. Идти ему приходилось почти вслепую. Тёмный силуэт крепостной стены и приоткрытые створки ворот, служившие для него ориентиром, давно уже скрылись за горизонтом, и Элдину приходилось идти теперь, державшись выбранного в начале пути направления. Он шёл, не зная ни времени, ни точного направления