мире, которого я при первой встрече оценила неверно.
Альда помолчала. Подумала.
– Это всё?
– Думаешь, мало? Альда, люди не любят выглядеть дураками или этакими прекраснодушными повесами. Люди скорее хотят преувеличивать свою значимость. Тем более при дворе, где порой казаться важнее, чем быть. И если кто-то пытается изобразить из себя этакого простодушного болвана – это всегда настораживает.
– Ну он же объяснил.
– Вот именно. И пока он не объяснил, я даже на миг не усомнилась в его маске. А это значит очень большой опыт в притворстве. Он уже настолько привык изображать из себя не очень умного повесу, по случаю получившего высокое положение при императоре, что это стало чуть ли не второй его натурой. Говорю тебе, основываясь на своём опыте изображения Фелоны. Когда пытаешь играть нечто, тебе противоположное – это очень тяжело. Когда я избавилась от Фелоны, то испытала настоящее облегчение – наконец-то я снова стану сама собой. Ты не представляешь, каких усилий мне стоило строить из себя дурочку, ничем кроме нарядов не интересующуюся.
Дарк Вром подтверждающе кивнул, когда Альда перевела на него растерянный взгляд. В основном он предпочитал молчать и не влезать со своим мнением, но тут решил помочь.
– Всё так. Тут империя, привыкай. Тем более не стоит верить людям при дворе. Госпожа права, Альда. И нам пора выходить. Дамы, нам стоит держаться вместе.
Втроём они и вышли к тропинке, ведущей к беседкам на цветочной поляне. Наташа огляделась, присмотрелась, заметив что-то, бродящее между гостями.
– Ого! Павлины! Надо же.
– Павлины? – Альда обернулась? – А-а-а, это дорхи. Их многие из знати держат в домах из-за красоты.
– Дорхи? А выглядят точь-в-точь как павлины. Они раскрывают свой хвост наподобие веера?
– Точно. И хвосты у них очень красивые. Да и сами дорхи бесподобны.
– Угу. А клюв им лучше держать связанным – не дай боже споют.
Альда хихикнула.
– Точно. Скрежет металла по стеклу музыкальней.
– Павлины, – кивнула Наташа.
– Пусть так. – Альда вдруг тихонько засмеялась. – Им, по крайней мере, не нужно несколько часов собираться, чтобы быть красивыми. Так что завидуй.
Наташа надулась.
– Между прочим, если уж на то пошло, то именно самцы у этих птиц самые нарядные и шикарные. Самки выглядят так себе… блекло, по сравнению с самцами.
– Да ладно?
Наташа с Альдой так увлеклись обсуждением павлинов или дорхов, что не заметили, как остановились около одной группы девушек, которые с интересом стали прислушиваться к их беседе. Но тут одна из девушек не выдержала. При этом Альда заметила, что вторая девушка чуть нахмурилась и сделала крохотный шажок в сторону, словно говоря «я к этой дуре не имею никакого отношения». Причем слово «дура» было очень красноречиво написано на её лице. Правда это продлилось мгновение, и вот она снова улыбалась. Наташа, кажется, этого не заметила.
– Простите?
– О, прошу прощения, – девушка улыбнулась. – Где мои манеры. Виконтесса